Зеленая кнопка.
Что за хрень? Выходит, игра считает, что поблизости нет враждебно настроенных монстров? То есть даже сама игра не видит мимика в упор?
Хотя нет, о чем это я. Остальные-то не смоги уйти как раз из-за мимика…
Груда каменных обломков, превратившись в шар диаметром метра полтора, подкатилась к самому моему убежищу, остановилась. После небольшой паузы большая часть булыжников повалилась на пол, оставшиеся сформировали что-то вроде вогнутой линзы, на внутренней поверхности которой растянулась черная вязкая субстанция. Не то жидкость, не то тягучая, как резина, вязкая жижа, не то просто сгусток тьмы.
Приняв эту странноватую форму, существо замерло. Я поначалу думал, что это подготовка для какого-то каверзного выпада, но ничего не происходило. Напряжение постепенно спадало, страх уходил.
Я еще раз взглянул на зеленую кнопку. Можно уйти. Прямо сейчас. Но любопытство взяло верх. Я успокоился, сердцебиение начало приходить в норму. Даже подался вперед, высунулся из трещины, чтобы получше разглядеть мимика.
В том, что это именно тот самый легендарный и неуловимый монстр, сомнений не осталось. Стоило присмотреться к нему, как даже игровая подсказка выскочила. Действительно, как и говорил Пип — без указания биома, без дополнительной строчки, раскрывающей, к какой категории относится монстр. Даже без рейтинга опасности. Просто одно слово.
Мимик.
Поверхность темной массы вдруг колыхнулась, вспучилась, формируя некое подобие человеческого лица. Темные провалы глаз без зрачков бесстрастно взглянули на меня.
— Ты… — я кашлянул, прочищая горло. — Ты меня не убьешь?
Покачивание головы из стороны в сторону. Нет.
— Тебе что-то от меня нужно?
Лицо исчезло, и тьма снова зашевелилась, заискрившись при этом крохотными огоньками, похожими на застывшие искры. Она сформировала новую картинку.
Ну нет! Это уже слишком…
— Здравствуй, Террел.
Голос был тот самый — из моих снов. Тот, что я последние годы все не мог толком вспомнить. Помнил лишь ощущения от этого голоса. Тепло. Спокойствие. Забота.
Мне будто двинули под дых — я едва не упал на колени, хватаясь за скованную спазмом грудную клетку. Хватая воздух ртом, как выброшенная из аквариума рыбешка, я с ужасом понял, что опять с трудом выговариваю слова. Глаза застилала мутная пелена, и я не сразу сообразил, что это слезы.
— Ч-что это? Н-нет… Н-не м-может… б-быть…
Странное существо оставалось неподвижно и больше не издавало ни звука. А на угольно-черном фоне искрилась составленная из крошечных огоньков ящерка, изогнувшаяся буквой S.
Глава 40
Серебристый флайкар, приземлившийся на посадочную площадку рядом с головным офисом «Blue Ocean», из-за тонировки был похож на огромную каплю ртути. От площадки к входу в здание вела белоснежная дорожка, пролегающая через безукоризненный зеленый газон. Ровно подстриженные кусты выстроились вдоль дорожки почетным караулом, скрывая тщательно замаскированные камеры наблюдения и миниатюрные турели, прячущиеся под слоем дерна. У самого входа — скорее дань традиции, чем реальная необходимость — дежурили секьюрити в дорогих костюмах поверх бронежилетов. Их было двое, и они был похожи друг на друга, как две микросхемы, сошедшие с одного конвейера.
— Второй прибыл, — синхронно раздалось в ушных имплантах у обоих.
Флайкар занял ближайшее к входу место, на остальных уже красовалось полдюжины других машин, одна другой дороже. Двери довольно долго не открывались, и секьюрити успели едва заметно переглянуться. Наконец, в монолитной конструкции машины образовалась прямоугольная трещина, и створка двери плавно отъехала вверх, открывая взгляду богато отделанные внутренности.
Флайкар принадлежал тому, кого во внутреннем регламенте связи именовали «вторым» — президент корпорации Джастин Майлз. Однако вместо него появился мрачный тип с бугристым от застарелых шрамов черепом, обритым наголо, и с неестественно массивным правым бедром. Бионический протез со встроенной бедренной кобурой.
— Дайсон… — прошелестели шепотки по внутренней связи.
Глава службы безопасности корпорации, а до недавнего времени — личный телохранитель её основателя, Конрада Майлза, мало менялся на протяжении последнего десятка лет. Кажется, даже его допотопный темный плащ со стоячим воротником был один и тот же, как и не менее старомодный костюм-тройка с серебристым галстуком поверх черной рубашки. Ходили слухи, что он примерно одного возраста с Майлзом-старшим, то есть давно перешагнул за столетний юбилей. Вот только Майлз не приемлет бионику и пытается продлить жизнь бесконечными пересадками клонируемых органов. А в его телохранителе, похоже, уже вообще мало что осталось от человека.