Злость и отчаянная решимость постепенно вытесняла собой страх. Причем злился я не столько на этих головорезов, сколько на себя. Это ж надо так подставиться!
Еж, вопреки моим ожиданиям, не вспылил. Наоборот, осадил рванувшихся ко мне дружков, сам же скорчил оскорбленную рожу. Все-таки я был прав — прямой конфликт ему ни к чему. Да и вообще, такие, как он — тонкие психологи. Ему куда важнее подавить меня морально — так, чтобы я добровольно, без всякого криминала, отдал ему все. А потом ему ничего особо и не предъявишь, даже если в полицию обратишься.
— Ну что ж ты так грубо? Ох, нелегко тебе в нашем округе придется с таким-то характером…
Подельники его не разделяли столь добродушного настроения. В руке у носатого коротышки блеснул нож. Второй — звероватого вида детина со странными, будто изжеванными, ушами, похрустывая пальцами, сжал кулаки, демонстрируя треугольные шипы на массивных перстнях. Девица, отступив чуть назад, озиралась, проверяя, не смотрит ли кто в нашу сторону.
— Эй, шухер! — вдруг зашипела она.
Со стороны тротуара донеслись какие-то пьяные возгласы, вслед за этим — смех, крики возмущения. Я увидел того самого бродягу, которого спас вчера. Он, заплетаясь в собственных ногах, шагал прямо в нашу сторону. Остановившись на кромке тротуара, он вдруг спустил портки и принялся демонстрировать прохожим свое достоинство, горланя при этом какую-то песню.
— Да это же забулдыга Морган! — раздраженно отмахнулся коротышка, напирая на меня. Нож в его руке, кажется, жил своей жизнью, то исчезая, то появляясь.
— Ты погляди, чего он творит! — хохотнула Рокси. — Он сейчас… Ну, точно! Прямо на тротуар!
Где-то неподалеку коротко взвизгнула сирена полицейского дрона. Главарь Ежей, ухватив коротышку за плечо, оттащил его от меня.
— Тихо! Из-за этого старого придурка сейчас сюда все дроны слетятся.
В подтверждение его словам где-то над нашими головами раздался бесстрастный голос.
— Зафиксировано правонарушение: непристойное поведение в общественном месте! Зафиксировано правонарушение: вандализм!
Морган, прервав пение — если эти вопли, конечно, можно было так назвать — что-то выкрикнул, показывая вверх средние пальцы. Я уже толком не расслышал, потому что, пока я отвлекся, кто-то из Ежей врезал мне под дых. Дыхание перехватило, я едва удержался на ногах, хватаясь за побитую ржавчиной стенку торгового автомата.
— Повезло тебе на этот раз! — зло процедил мне напоследок коротышка с ножом. — Ну ничего, попадешься ты мне еще…
Кто-то из дружков дернул его за рукав. Не успел я оглянуться, как Ежи скрылись, затерявшись где-то в потемках.
Полицейский дрон тем временем снизился, просканировал Моргана зелеными лучами и под угрозой применения шокера скомандовал лечь на землю и заложить руки за голову.
— Гражданин Морган Дайс, Статус D-4, без определенного места жительства, — монотонным голосом продолжил он. — Согласно законам штата Массачусетс, видеоданные о ваших правонарушениях будут переданы в полицейский участок по месту совершения — город Бостон, девятый округ. Вы имеете право…
Бродяга, кажется, его не слушал — спокойно лежал пузом на асфальте, упираясь локтями в землю и, скучающе закатив глаза, ждал, пока ему зачитают все, что положено.
Да он же совсем не пьян!
Будто почувствовав на себе мой взгляд, Морган повернулся ко мне и заговорщически подмигнул.
Глава 35
— Что ты помнишь?
Вопрос этот ввинчивается в мозг раскаленным сверлом — снова и снова, каждый раз доставая до новой болевой точки. Сам по себе голос, который задает его, ничем не примечателен — негромкий, блеклый, с едва заметным дефектом дикции. Однако при первых же его звуках хочется съежиться, обхватить руками колени и замереть в позе эмбриона.
Это не спасает. Вопросы повторяются, и под их градом я сжимаюсь все сильнее, будто одиночка в драке, которого повалили на землю и пинают ногами.
— Что ты помнишь, Террел?
— Сосредоточься, Террел!
— Почему ты молчишь, Террел?
Может быть, именно с тех времен я так невзлюбил свое имя? Из всех сотрудников интерната по имени меня называл только он. Баумгартен.
А что я, собственно, помнил?
Охваченный пламенем дверной проем — будто портал в ад. Там, за ним — чьи-то крики, топот ног и клубы черного едкого дыма. И чья-то рука с блестящим кольцом на безымянном пальце, бессильно скребущая ногтями по полу.
А еще раньше…
Большая, сильная ладонь, обхватить которую у меня не хватает пальцев. Он идет рядом — высокий, огромный. Чтобы заглянуть ему в лицо, нужно запрокидывать голову. В какой-то момент он наклоняется и — ух, дух захватывает! — я подлетаю верх. Но мне не страшно. В этих руках мне ничего не страшно.