Выбрать главу

Понятно, что «телефон Мойдодыра» является вымышленным. Но он в стихотворении еще и назван неправильно, что было очевидно любому читателю Чуковского — и не только взрослому, но и школьнику: по тогдашним правилам, указывая телефонистке трехзначный номер, необходимо было назвать сначала отдельно первую цифру, потом оставшееся двузначное число[546] (правда, сейчас трудно установить, насколько четко эти правила выполнялись на практике). Вероятно, Чуковский не хотел, чтобы маленькие читатели пробовали звонить по включенному в стихотворение номеру: дети должны были понимать, что «телефон Мойдодыра» — это не «практический совет», а игра в преувеличенную точность.

В дальнейшем такая «игра в точность» получила большое распространение в советской детской литературе межвоенного периода. Игровое указание «личного» телефона персонажа — действие, близкое по смыслу к называнию его домашнего адреса. Вспомним начало «Дяди Степы» (1935) Сергея Михалкова «В доме восемь дробь один / У заставы Ильича…». Аналогичный, хотя и более абсурдистский жест, введенный в детскую поэзию преимущественно Даниилом Хармсом, — сообщение о немотивированном и в этом смысле «асемантическом» числе действующих лиц: «Жили в квартире / Сорок четыре / Сорок четыре / веселых чижа…» («Веселые чижи», 1929, в соавторстве с Самуилом Маршаком; обратим внимание, что первое «сорок четыре» — это номер квартиры, а второе — количество героев).

Но у «номера Мойдодыра» был еще и скрытый смысловой план, вряд ли предназначенный для детского понимания.

Все стихотворение Чуковского, оставаясь шуточным по своему характеру, основано на идее принудительной социальности. Персональный опыт в нем не является приватным, он отчуждает рассказчика от его «я». Телефон Мойдодыра у героя спрашивают не случайно: повествователь в стихотворении, как и в поэме «Про это», максимально близок к автору (возможно, Чуковский и сам осознавал эту перекличку, так как внимательно следил за творчеством Маяковского и регулярно писал о нем как критик)[547], а незадолго до «Телефона», в 1922 году, Чуковский как раз опубликовал сказку о Мойдодыре. Кенгуру просит к телефону Мойдодыра, а не рассказчика, потому что известность персонажа превышает известность автора. Называя номер, по которому можно узнать телефон Мойдодыра, рассказчик вынужден работать коммутатором или, как сказали бы сейчас, провайдером, теряя собственное «я».

«Неправильный» номер, продиктованный едва ли не желанием подобрать рифму к слову «сказать», возвращает абонента, которого ищет кенгуру, в имманентный ему мир вымысла и игры. Тем не менее телефон в стихотворении остается знаком «принудительной социальности», подавляющей любую приватность.

Сюжет «Телефона», по-видимому, восходит к стихотворению Саши Черного «Всероссийское горе» (1910), в котором описывается бесконечная череда разнообразных незваных визитеров, требующих от героя внимания и сочувствия. Но с реальным опытом, напоминающим переживания героя Черного, хорошо знаком любой читатель дневников Чуковского: писатель всю свою сознательную жизнь тратил огромное количество сил на поддержку и обустройство дел родственников и коллег-литераторов[548]. Номер, по которому предлагалось искать Мойдодыра, был игровой сублимацией этой скрытой от посторонних глаз стороны жизни писателя. Такая жалоба, обращенная в шутку, была тоже своего рода социальной субверсией — но совсем иной, чем у Маяковского.

Окончательно номер телефона, как уже сказано, становится маркером публичного пространства в конце 1920-х — начале 1930-х годов. В 1933 году Маршак публикует поэму «Мистер Твистер», впоследствии подвергшуюся многочисленным переработкам[549]. Важнейшим элементом первого варианта поэмы был «заговор швейцаров»: швейцары ленинградских гостиниц созваниваются и договариваются не предлагать гостиничных номеров расисту Твистеру. Из черновиков видно, что Маршак с увлечением придумывал номера телефонов для немногочисленных в 1930-е годы ленинградских гостиниц, руководствуясь исключительно соображениями рифмы и ритма: текст должен был звучать как детская считалка.

Номер 59–4-00? Можно ли вызвать Отель «Метрополь»?
8–14–72? Дайте контору Отеля «Москва».

Номера телефонов, по которым переговариваются швейцары, — это знаки советской социальности, в которой все личное уже сделано публичным и подчинено ему, а приватное элиминировано: в своем осуждении семьи расиста швейцар руководствуется не личным чувством, а нормативными советскими ценностями.

Из более поздних изданий поэмы эпизод со звонками швейцаров был изъят цензурой. В варианте 1948 года и последующих изданиях швейцар лишь звонит в туристическое агентство, узнавая о наличии мест в гостиницах:

Строгий швейцар Отдает им поклон, В будку идет И басит в телефон:
— Двадцать — ноль — двадцать, Добавочный триста. С кем говорю я?.. С конторой «Туриста»?

Юрий Левинг отмечает, что на выбор номеров явно повлияло общее игровое задание поэмы: «…судя по архивным данным, Маршак тщательно прорабатывал гостиничный эпизод, старательно подбирая нумерологические пассажи, ни один из которых практически не повторялся в изданиях поэмы после 1933 года»[550].

Можно предположить, что причиной изъятия сцены «заговора швейцаров» была «неорганизованность» описанных Маршаком гостиничных работников. Швейцары договариваются об отпоре Твистеру спонтанно, по собственной инициативе, и вдобавок обманывая клиента. Их действия напоминают жестокую игру. Излишне вольные по духу эпизоды, даже если герои были идеологически совершенно «выдержанными», цензоры начали последовательно удалять из детских произведений именно в конце 1940-х — начале 1950-х годов[551].

Хотя сцена, в которой называются номера телефонов ленинградских гостиниц, и пропала из позднейших изданий «Мистера Твистера», Сергей Михалков эпигонски использовал прием номера-считалки в стихотворении «Телефон». Номера там имеют точно такую же функцию, как в поэме Маршака (это телефоны учреждений), и их использование свидетельствует о полном отсутствии сферы приватного в советском космосе:

«Три — пятнадцать — восемнадцать» я набрал И в контору на строительство попал. — Что вы строите? — Мы строим новый дом. Он становится все выше с каждым днем[552]. — Вы скажите мне, пожалуйста, скорей, Сколько будет в этом доме этажей? Архитектор отвечает: — Двадцать пять! Приходите посмотреть и посчитать.
«Пять — семнадцать — тридцать восемь». — Я — вокзал! — Кто-то басом очень вежливо сказал. — Вы ответьте мне, пожалуйста: когда Из Ташкента прибывают поезда?

Более тонко, чем у Маршака (и тем более Михалкова), использованы телефонные номера в романе в стихах Ильи Сельвинского «Пушторг» (первый вариант — 1927). В романе огромную роль играют разного рода цифры, справки и даже статистические таблицы. Номера телефонов в нем возникают многократно и по разным поводам, это личные номера и номера учреждений. У них у всех есть общее свойство: называя или набирая их, герой/героиня всегда совершает акт социализации — вступает в отношения, изменяющие его/ее статус, социальный или даже политический. Упомянут телефон вымышленной меховой компании «Франкорюсс» 40–10 — директор компании Джошуа Кук вступает в преступный сговор с неким Полем, чтобы обмануть советских меховщиков[553]. Телефон «Замоскворечье, 1–17»[554] — и героиня по имени Саша, разочаровавшаяся в своем муже, демагоге и карьеристе, и мучающаяся от любви к молодому «спецу», обращается к подруге Нюше, разрывая круг одиночества. Этот звонок — первый шаг Саши на пути к внутренней самостоятельности. Некто Зайцев «прошел / К телефону 4–16 напротив»[555], чтобы заказать в бюро обслуживания организацию собственной свадьбы.

вернуться

546

«Нумера свыше сотни произносятся так: напр., 1.23 — один двадцать три, 9.72 — девять семьдесят два, 70.09 — семьдесят нуль девять. Нумера свыше 10.000 — произносятся отдельно каждая цифра сотни, например, 1.20.48 — один двадцать сорок восемь, 2.08.35 — два нуль восемь тридцать пять, 3.35.29 — три тридцать пять двадцать девять, 4.49.52 — четыре сорок девять пятьдесят два, 5.15.86 — пять пятнадцать восемьдесят шесть и т. д., а не сто двадцать сорок восемь, двести восемь тридцать пять и т. д.» (Пункт 3 из правил, опубликованных в «Списке абонентов Московской телефонной сети» за 1916 год). Цит. по: Лебедев А. § 91. Краткая история телефонных номеров // Лебедев А. Ководство [Авторский научно-популярный журнал]. 2002. 18 июня: http://www.artlebedev.ru/ovodstvo/sections/91/.

вернуться

547

В мультфильме по этому стихотворению, снятом Михаилом Цехановским в 1944 году, роль рассказчика исполняет сам Чуковский — игровые кинокадры с его участием смонтированы с анимационными фрагментами, в которых действуют говорящие звери. Интересно было бы узнать, помнил ли Цехановский, когда снимал мультфильм, о коллажах Родченко к поэме Маяковского.

вернуться

548

Описывая в книге «О Чехове» бесконечные хлопоты великого писателя по делам знакомых и родственников, Чуковский, по-видимому, хорошо понимал, что пишет о редком случае литератора, имевшего такую же систему ценностей, как и он сам.

вернуться

549

Здесь и далее я опираюсь на результаты превосходного анализа, проведенного в работе: Левинг Ю. Мистер Твистер в стране большевиков (История в 24 чемоданах) // Левинг Ю. Воспитание оптикой: Книжная графика, анимация, текст. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 198–200. См. также: Галанов Б. Как создавался «Твистер» // Жизнь и творчество С. Я. Маршака. Маршак и детская литература / Сост. и примеч. Б. Галанова, И. Маршака, М. Петровского. М.: Детская литература, 1975. С. 90–114.

вернуться

550

Левинг Ю. Мистер Твистер в стране большевиков (История в 24 чемоданах) // Левинг Ю. Воспитание оптикой: Книжная графика, анимация, текст. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 198.

вернуться

551

Об этом смог написать даже в подцензурной печати Зиновий Паперный. См.: Паперный З. Витя Малеев в журнале и в книге // Паперный З. Самое трудное. М.: Советский писатель, 1963. С. 430–436.

вернуться

552

Невозможно установить точно, осознавал ли Михалков перекличку этих строк со стихотворением Валерия Брюсова «Каменщик».

вернуться

553

Сельвинский И. Пушторг: Роман. М.: ГИЗ, 1929. С. 63–65.

вернуться

554

Там же. С. 160.

вернуться

555

Там же. С. 163.