— Хорошо, допустим. Он стал Богом?
— Нет. Для завершения ритуала Веруну необходима жертва в виде эльфа и дракона. — На этот вопрос мне ответил Старбоэль, опередив Антерана на долю секунды. — Предупреждая твой следующий вопрос, который у тебя точно есть, отвечу сразу: он не знал, что я — эльф. Дальмира позаботилась о прочной личине, которая может спасть только в одном месте на Дариаре: в Сомерсете, все же аманиты обладают очень противным влиянием на магов, и чем маг сильнее, тем больше это негативное влияние. Но это правило не касается двух каст, так сказать: Теней и потомков Императора. Все же последний Император Дариара родом происходил их этих мест.
— Верун — Верховный маг? — наконец, пришел в себя Лорен и практически шепотом задал этот кощунственный для верующего человека вопрос. Мы синхронно кивнули. Магистр Лорен прикрыл глаза и оперся спиной на стену. Ну, ему нужно время, чтобы переварить эту информацию, я его не виню. Прав был Антеран, лучше один раз увидеть, нежели услышать. — А как же храмы? Молебны в его честь? Идолы в каждом храме? Неужели это все бутафория?
— Нет, все храмы и идолы располагаются в специальных местах, и, если соединить их между собой прямыми линиями, то они образуют своеобразный ритуальный круг. А сами идолы — это генераторы энергии, которые по этим самым невидимым линиям буквально доставляют накопленную из пространства, людей, заклинаний в виде молитв чистую энергию непосредственно в центральный генератор, расположенный в башне Ковена Магов. Просто это своего рода бесконечный непрекращающийся и непрерывающийся ни на секунду ритуал. Только и всего.
— А храмы Доргона? — Лорен пытался свести в одну кучу полученную информацию, с каждой секундой все больше хмурясь. Для меня это все не вызвало столько потрясений, потому что особо верующим человеком я не был никогда. С Лореном другая история, ему профессия, так сказать, не позволяла не верить.
— Храмы Доргона — это просто Храмы, Магистр Лорен. Ведь у хорошего Бога всегда должна быть и противоположная ему сторона. Добро и Зло, Свет и Тьма и, конечно же, вечная битва между братьями. Всегда и во всех религиях всех миров имеются братья, которые любили друг друга настолько, что однажды стали ненавидеть любое упоминание друг о друге. Вечный бой между двумя братьями — основа любой религии. Это просто дань культу, в который Верун себя вознес. Но не могу сказать, что, если обратиться к настоятелю любого храма Доргона, он не сможет связаться с ним. — Антеран как-то сочувственно посмотрел на Лорена, который вытащил из ножен свой кинжал и внимательно начал его разглядывать, словно пытаясь найти ответы на множество вопросов, которые сейчас возникают в его голове.
— Кеннет? Это все? — Карниэль вывел меня из небольшого ступора.
— Нет, простите. Меч Веруна. Я не мог отделаться от ощущения, что Верун мне постоянно помогает, тем более, меч мне буквально выпал из лап львиноголового в главном храме Аувесвайна. Все это не сходится и не вяжется с тем, что свидетелем чему я только что стал. — На этот раз в комнате довольно долго царила тишина. Эльфы пожали плечами, потому как ответа на этот вопрос не знали, а Антеран, судя по его виду, знал, но почему-то медлил.
— Это не меч Веруна, Кеннет. Это меч-артефакт последнего Императора Дариара. Я даже смею предположить, каким именно образом ты смог его получить: когда твоя кровь попала на статую. — Я кивнул. — Он активируется ровно в тот момент, когда почувствует истинного владельца. Это не просто оружие. Этот меч своего рода проводник накапливаемой магической энергии. Твоя стихия — это огонь, поэтому он испускал пламя, когда ты ему позволял, если так правильно будет сказать, проникая и вплетаться в нити твоих магических плетений самой своей сутью.
— Когда дар на время исчез, то и меч стал просто мечом, — подытожил я. — Но тогда не понятно, почему Морган смог активировать его?
— Любой, кто проходит истинную инициацию в Гарнизоне, становится кровным братом самого Доргона, если опустить все подробности. Это и почувствовал меч, когда твой человек прикоснулся к нему. Отрезанный от других магических потоков, он присоединился к тому, который был рядом. Только и всего.
— Тогда что это такое? — я бросил книжку на кровать между Антераном и собой, думая только о том, что все, что меня окружало в последнее время было пропитано ложью. Интересно, хоть кто-нибудь сказал мне хоть раз правду. Я внимательно посмотрел на Карниэля, затем перевел взгляд на Лорена, который уже пришел в себя и буквально вслушивался в каждое слово, сказанное в этих стенах. Как же я хочу в этом ошибаться.