Когда эта бл…ондинистая шалава, наконец-то свалила, я решил попробовать действовать, однако, после нескольких попыток достучаться до Кеннета, я понял, что ничего кроме головной боли ему не приношу. Как интересно, получается, я точно не в его голове, тогда где я? И как мне понять, когда парень нуждается в моей защите, а когда нет? Засада? Да еще какая. Потому что теперь мне еще надо понять, каким образом являясь всего лишь сторонним наблюдателем, я смогу на что-то повлиять? Ладно, разберемся, а пока я завалился на кровать, включил телевизор и принялся закидываться попкорном, ожидая удобного случая, когда смогу помочь в защите разума Кеннета, что является весьма сложной задачей, потому что как прикажите защищать то, чего по моему мнению нет и никогда не было?
***
Сознание возвращалось как-то слишком быстро, просто до омерзения, хотя единственное, чего мне хотелось в этот момент — это пробыть в состоянии блаженного неведения несколько больше времени, желательно остаться в беспамятстве до тех пор, пока меня не спасет моя команда, или, в самом крайнем случае — провидение. Но мне не дали даже помечтать, потому что меня окатили с ног до головы ледяной водой, и я вынужден без выныривать из глубины своего бессознательного состояния, чтобы начать отплевывать попавшую в рот воду и не захлебнуться, потому что это точно был бы номер — захлебнуться в воде, которую на меня просто-напросто выплеснули.
Открыв глаза, я долго не мог прокашляться, а во время сгибающих меня пополам приступов, я видел перед собой Эриксона, весь внешний вид которого: от поджатых до такой степени, что превратились в тонкую линию, губ, до сведенных на переносице бровей говорили о его недовольстве текущим положением дел. Ничего, потерпит и подождет. Ведь чем дольше я кашляю, тем дальше отодвигается момент моего убийства, а в том, что меня отпустят, я уже очень сильно сомневался.
Второй то ли охранник, то ли специально нанятый человек для выполнения грязной работы, оставшийся в живых, в отличие от своего блондинистого напарника, из сопровождения Эриксона, стоял рядом со мной и игрался с кинжалом, который был как раз тем, чем хотел казаться, самым, что ни на есть, подлинным кинжалом Тени, за обладание которого ему пришлось умереть и снова воскреснуть. Как сказал бы Лорен, ему тогда повезло, а я даже удивился, надо же, оказывается один из так называемых Теней действительно тот, за кого хотят по какой-то причине выдать большинство бездарных недотёп, теперь уже, скорее всего, мертвых. А этому опять повезло, второй раз уже в жизни, какой он везучий парень, в отличие от меня самого.
Руки затекли так, что я их не чувствовал. Решив пошевелить ими, чтобы понять, они вообще все еще при мне или уже нет, и почувствовал резкую боль в плечевых суставах. Ну, хотя бы при мне вот только эта боль мне не очень нравится. Подняв голову вверх, я увидел, что руки были скованны и привязаны довольно мощной цепью к штырю на потолке. Пошевелив пальцами на ногах, убедился, что нахожусь в подвешенном состояние, потому что сумел лишь при определенном усилии коснуться пальцами холодного пола. Помимо всего прочего меня раздели, оставив из одежды только штаны. После такого непроизвольного купания было холодно, обнаженная кожи груди мгновенно покрылась мурашками, а зубы сами собой принялись отстукивать чечетку, но согреться мне никто не предложил.
— Где он? — Эриксон подождал пока я окончательно приду в себя, а мой взгляд станет более осмысленным, и подошел очень близко, так, что я видел теперь только его лицо, которое заслонило мне весь остальной обзор. Как и в предыдущие разы во время нашей первой встречи я сначала отводил взгляд, а потом, когда понял, что из-за того, что Эриксон подошел слишком близко, и куда бы я не смотрел, везде будет он, начал смотреть ему на переносицу, тем самым вроде и не проигрывая игру в гляделки, но и избегая прямого зрительного контакта. Это безумно раздражало Райса, который никак не мог поймать мой взгляд, и он становился все агрессивнее и злее, хотя, казалось бы, куда еще агрессивнее-то?
— Потерял, — честно ответил я. Если он действительно такой сильный телепат, то мог бы и понять, что я говорю чистую правду.
— Потерял, — хмыкнул Эриксон Райс, почему-то не поверив в мой искренний ответ. Точнее, вероятнее всего, поверив, потому что почувствовал, что я говорю правду, только вот эта правда его почему-то не устраивала. — Если ты просто его потерял, почему не хочешь мне помочь, давай поищем вместе? Просто посмотри мне в глаза.