А самым омерзительным было то, что он даже тогда ревновал Алису. К каждому касанию брата, к каждому поцелую, оставленному на её губах. К каждому движению внутри неё. Насколько сильным было удовольствие, настолько огромной была чёрная змея ревности, впившаяся ядовитыми клыками в его тело.
Он намеренно не поднимал эту тему с Алисой — да и некогда особо было говорить. Просто занял позицию наблюдателя. Так надежд на самосохранение было больше.
Алиса ему нравилась. Нравилась очень сильно. Она была идеальной во всём — начиная от характера, в котором так часто сквозил вызов, заканчивая тем, что была полностью в его вкусе. Но Макс запрещал себе в неё влюбляться. Возможно, потом, когда поймёт, какие цели преследовал брат, сможет отпустить себя. Но не сейчас.
С Нового года они с Марком почти не общались, перекинулись парой ничего не значащих фраз в смс, да и только. Будто ничего не случилось. Будто не перешли оба ту черту, о существовании которой даже не подозревали. Только теперь Макс испытывал по отношению к брату такие чувства, которые не мог объяснить даже себе. Они были похожи на расплывчатое марево, переливающееся едва приметными всполохами оттенков. Вроде — целый клубок ощущений, а разобраться в них чертовски сложно. Знал одно — теперь он ещё больше погряз в своей неприязни.
С Алисой же всё было… странным. Он виделся с ней всего два раза, но то, что она его зацепила — было неоспоримым. Зацепила где-то на уровне подсознания, потому что даже когда о ней не думал, всё равно образ Алисы появлялся перед глазами яркой и кратковременной вспышкой.
И следом — рождалась тревога. Максу казалось, реши его брат забрать себе Алису — ему это удастся сделать без вопросов. Как тогда, когда Марку досталась лучшая жизнь. Когда его выбрали для этой самой лучшей жизни. Так и Алиса выбрала бы его, потому что удача всегда поворачивалась к Максу задницей.
— Вчера была классная игра.
— Спасибо. Надеюсь, тебе было не скучно.
— Нисколько. Правда, я ничего в ней не поняла.
— Ну, кто выиграл хоть поняла?
— Эй, я не настолько глупая!
Алиса рассмеялась, видя, что Макс, сидящий напротив, улыбается. Он над ней подтрунивал, и ей это нравилось. И нравилось проводить с ним этот первый вечер наедине в одном из ресторанчиков в центре города. Как будто первое свидание, во время которого она даже думать забыла о том, что он уже её трахал. Да ещё и не один.
— Расскажешь о себе? — неожиданно попросил он.
— Что именно?
— Всё, что захочешь. Чем увлекаешься? Чем занимаешься? Всё.
— Это будет очень скучное повествование.
— Да и я парень не слишком весёлый, как ты уже заметила.
Это не было правдой. Нет, Макс не изображал из себя клоуна, не паясничал, был скорее замкнутым и излишне серьёзным. Таким… обстоятельным. Но это не отталкивало. Напротив.
— Я… только не смейся.
— Не буду.
— Я пишу книги. Ими и увлекаюсь. Ими и занимаюсь.
— Почему должен смеяться?
— Потому что это любовные романы.
— И?
— И там рассказывается о том, кто, куда и как трахнул главную героиню.
— Только главную? Почему остальным не перепадает такого счастья?
— Макс!
— Я шучу. Но всё равно не понимаю, почему я должен смеяться над любовными романами.
— Ну… не смеяться. Относиться снисходительно.
— Неа. Я ими не увлекаюсь, не подумай. Но и не считаю правильным относиться снисходительно к тому, чем занимаются другими.
— М… Это круто.
— Наверное. Так что там с героиней, которую куда-то трахают?
Он сдерживал улыбку — Алиса видела это. Но по тому, как потемнели его глаза, поняла, что Макс задаёт этот вопрос не просто так. Намекает на ту ночь? Вряд ли. Скорее — на логичное продолжение их вечера.
— А что с ней? Ей это очень нравится.
— Да? Это хорошо. Люблю, когда героиням хорошо после траха.
— Кхм.
Нет, братья определённо сговорились свести её с ума. Сначала один, потом другой. Делали это совершенно по-разному, но результат был примерно одинаковый.
— Что?
— Ничего. Расскажешь и ты о себе?
— Ты же читала старину-Гугла.
— Ну, это не то.
— Вряд ли могу знать о себе что-то большее, чем он.
— Ну… Мне же интересно.
— Основное ты знаешь. Вратарь местного клуба. Всю жизнь, лет с пяти, посвятил хоккею. Не женат, тридцать два года. Не был, не участвовал, не привлекался.
— Это радует. А твои родители?
— Развелись, когда я был совсем маленьким. Отец уехал. Мать осталась в Питере.
— А почему Марк в штатах, а ты здесь?
— Мы не будем говорить о Марке.