Егор Фаизов
Статуя из черного железа. Сборник рассказов
«Каменный остров»
Когда я достиг известного возраста, мой отец передал мне свою свинцовую накидку. «Теперь это твое бремя». Спустя какое-то время я отправился на Каменный Остров.
Все вокруг меня носили такие же свинцовые накидки и были одинаковы лицом. Чуть позже я заметил, что мое лицо стало точно таким же, неотличимым от других лиц. Если раньше я и был индивидуален, Каменный Остров уничтожил мою личность.
В первые дни на острове я задавал окружающим глупые и наивные вопросы –
Почему мы должны носить эти тяжелые накидки?
Почему мы должны колоть камни и складывать их в одно место?
Когда это все закончится?
Впоследствии, я, разумеется, таких вопросов не задавал.
Все мы спали в одинаковых норах, высеченных прямо к скале острова. Засыпали в одно время и в одно время просыпались. А проснувшись, шли выполнять одну и ту же работу — дробить и таскать камни.
Свинцовая накидка была тяжела и сдавливала мне грудь. В один момент я понял, что сердце мое почти не бьется.
Мы были неотличимы и были по-настоящему равны. Среди нас не было ни младших, ни старших. Никто никому ничего не приказывал и не говорил, но все, как один, знали, что нужно делать.
Когда приходил кто-то новый, мы его не встречали и ничему не учили. Когда кто-то умирал, мы сжигали его тело в каменной печи.
Спустя неизвестное мне время моя свинцовая накидка сменилась на стальную шипастую. Новая накидка приносила неимоверную боль. Но вскоре и боль я перестал чувствовать. Так закалялось мое тело.
Надев новую накидку, я понял, что не хочу спать. Мне просто незачем стало отдыхать. Я дробил камни днем, я таскал их ночью. Я перестал отличать свет от тьмы, все стало серым и одинаковым. Так закалялся мой разум.
Когда небо на горизонте становилось багровым, мы бросали камни и брали в руки стальные мечи. Все, кто был по ту сторону, были чужды нам, и мы убивали их без сожаления. Мы проливали кровь и не было в нас ни страха, ни азарта. Так закалялись наши души.
Не хватит и сотни жизней, чтобы возвести Гору. Ни один механизм не способен воссоздать ее величие, ни один ум не способен познать ее замысел. Но когда настанет время, я передам свою накидку своему сыну, а он передаст ее своему. И так будет продолжаться до тех пор, пока солнце над Каменным Островом не погаснет и не превратится в черный пепел.
«Автобус»
Я еду в автобусе. Солнце светит, заглядывает лучами в салон. В автобусе сидят люди. Играет приятная музыка. Я бледнею, мне становится плохо, я прислоняюсь к стеклу, тяжело дыша.
Люди вокруг не реагируют.
Я наклоняюсь вперед и меня рвет кровью. Девушка впереди меня брезгливо и испуганно убирает ноги. Появляются первые нотки паники. Люди вокруг нервно оглядываются. Меломаны в наушниках глухи.
Я падаю в кровавую кашу лицом. Люди вокруг меня напрягаются, глупо моргают. Появляется шепот. Кто-то смотрит на меня в недоумении, кто-то с гневом, кто-то старательно отводит взгляд. Меломаны в наушниках едва дергаются во время падения.
На остановке в автобус заходит невменяемый наркоман и начинает меня убивать, нанося удары ножом. Я кричу, я зову на помощь. Люди рядом со мной окаменели от страха. Никто не смотрит в мою сторону. Девушка напротив меня ужасе вжимается в спинку сиденья, в надежде не быть атакованной. Меломаны делают музыку громче. Каждый в автобусе под страхом смерти не смотрит на наркомана, который меня убивает. Кто-то обмочился. Приятная музыка больше не играет. Я умираю на полу автобуса, истекая кровью.
С криком люди выбегают на остановке.
«Муж и жена».
Стоял теплый летний день. Герр Леон сидел в своем кабинете, расположенном на втором этаже восточного крыла крепости Кирсан, собственности его святейшества графа Австрийского. Собственно, на службе у этого графа герр Леон и состоял; он был достопочтенным лекарем.
Герр Леон обводил взглядом полки, уставленные книгами по медицине, анатомии и пластической хирургии. На дубовом столе был порядок, тетради, записки, пишущие принадлежности лежали аккуратно, все на своем месте. В открытое окно мягко дул теплый ветер.
В крепости было тихо, было время обеда, и герр Леон тоже подумывал лечь на боковую. В кабинете стояла односпальная деревянная кровать с льняным узорчатым одеялом и пуховой подушкой, недавно постиранной и хорошо пахнущей.
В кабинет, без стука, зашел герр Карф, лесничий. Этот господин тоже пользовался в крепости хорошей репутацией, работу свою делал ладно и никому не мешал. Герр Леон удивился, увидев на пороге своего кабинета лесничего — единственное место, где они встречались на протяжении последних трех лет, был внутренний двор крепости, где находилась хижина Карфа.