Они прошли к небольшой дверце рядом с ведущей наверх мраморной лестницей. За дверцей оказался коридор с несколькими дверьми справа и слева. Омар интуитивно понял, что одна из дверей ведет в уборную и, тронув Мухаммада за плечо, попросил:
— Я зайду на минуту? — он кивнул на дверь справа от них.
— Я с тобой, — на автомате ответил Мухаммад и остановился.
— Это совершенно не обязательно, — улыбнулся Акиф. — Здесь у нас одно из самых безопасных мест в Дубае.
В ответ Мухаммад молчаливо смерил его долгим серьезным взглядом.
— Впрочем, как пожелаете… — передумал возражать Акиф. — Молельная комната прямо по коридору. Последняя дверь слева. Там открыто. Идите смело и чувствуйте себя как дома. А я вернусь к моим обязанностям.
Он слегка поклонился и исчез за дверью, ведущей в холл.
— Не люблю я коридоры, — произнес Омар, глядя на дверь туалета.
— Я жду здесь, — отозвался Мухаммад.
За дверью оказался просторный сияющий чистотой, латунью, мрамором и зеркалами туалет. Освещение было приглушенным. Музыка играла из динамика под потолком так же самая, что и в холле. Омар, недолго думая, зашёл и прикрыл за собой дверь.
Оставшись один в узком вытянутом пространстве коридора, Мухаммад подумал о том, что сейчас происходило в верхнем этаже виллы. Принц Рашид и та длинноногая блондинка с насыщенного синего цвета кукольными глазищами, что чуть наивно глядела на них с фото в планшете Акифа… Знает ли она, какой чести удостоилась сегодня, сблизившись с одним из принцев правящей династии Нахайянов? Конечно, она не знает. Эти девушки вообще ничего не знают о стране, которая платит за их отдых и развлечения и в которой они живут в роскоши, подобно наложницам гаремов давно минувших времен. Времен величия арабского мира…
Девушку, которую выбрал Халед, было не жаль. В конце концов, она знала, на что соглашалась, когда отправлялась сюда из своей Украины или Белоруссии. Да и потом вряд ли саудит станет проявлять сейчас всю свою извращенную натуру. Он хочет произвести впечатление на Омара. Сегодня это особенно бросалось в глаза. А излишняя жестокость к женщине, пусть и падшей, выставит его в невыгодном свете как перед багдадским красавцем, так и перед хозяином виллы, гостеприимством которого они все сейчас пользовались.
Одному Аллаху известно, куда могли бы завести Мухаммада его размышления, если бы в ту самую минуту неожиданно не погас свет. Мухаммад замер на месте, оказавшись в кромешной темноте, и прислушался. Музыка стихла. Он неподвижно стоял в полной тишине, слыша, как напряженно воздух входит через нос в его легкие. Это напоминало ощущение, когда сидишь в ночной засаде, скрытый от противника и вооруженный бесшумной снайперской винтовкой. Двигаться опасно. Даже дышать надо осторожно. От напряжения начинает болеть голова. Концентрация достигает своего предела.
И вот, когда она на пределе, и каждое мгновение ожидания растягивается, удлиняясь, подобно жвачке, случается нечто…
— Мухаммад… — едва слышно позвал из темноты чей-то голос.
Голос был глухой, но явно женский. Мухаммад вдохнул воздуха и нажал на кнопку смартфона. Слабый свет выхватил из темноты тут же ускользнувший от него край черной абайи и угол пестрого платка.
— Кто ты? — спросил Мухаммад, стараясь точнее определить пропорции женщины.
Вскоре он ощутил, как мягкие подушечки её пальцев едва коснулись его руки. Дыхание незнакомки слышалось теперь у самого его уха.
— Я чувствую тебя… — прошептала она.
— Откуда ты знаешь меня?
— Я тебя узнала, — она помолчала. — Хоть ты и изменился за эти годы, Саид Мухаммад аль-Халаби Мансур…
Собственное имя, произнесенное ею полушепотом, со странным придыханием, прозвучало как дуновение ветра или ведьминское заклинание.
— Я тебя знаю? Покажись…
— Я — Лейла, — прошелестело из темноты. — В Алеппо ты никогда не носил гутру…
— Лейла… — эхом ответил Мухаммад.
Сочетание этого имени с упоминанием об Алеппо мгновенно разъяснили ее личность. Тем невероятнее казалось её появление здесь. И всё-таки приходилось признать — перед ним Лейла бинт Али аль-Муаллем, дочь кума его отца, погибшая в Алеппо во время химической атаки.
— Ты считалась погибшей.
— Ты медлил со свадьбой, и я решила присоединиться к отрядам «Белых касок». Там я познакомилась с человеком, который помог мне и отцу перебраться сюда по программе защиты свидетелей…
— Ты продалась врагам, — произнес Мухаммад, глядя в пол.
— Я всего лишь хотела быть подальше от войны, жить в безопасной, процветающей стране.
— Ради этого ты очернила правителя и войска собственной страны, инсценировав вашу с отцом смерть во время постановочной химической атаки?
— Я любила тебя. Долго я ждала, что ты наконец придешь к моему отцу и попросишь позволения на свадьбу, — голос Лейлы окреп и с каждым словом слышался все отчетливее. — Но ты предпочел отправиться воевать, связался с неверными…
— Я выполнял свой долг. Русские помогали нам бороться с террористами и боевиками.
— Ты изменился, стал совсем другим…
Свет смартфона осветил её бледное лицо и закутанную в абайю фигуру. Лейла качала головой. В её темно-карих глазах, как показалось Мухаммаду, заблестели слезы.
— Ты словно каменный, превратился в машину, в робота! В тебе не осталось ничего человеческого…
— Молчи! — крикнул Мухаммад, подавив в себе желание ударить ее. — Как ты оказалась в этом месте? Что делаешь здесь?
— Я здесь работаю, — она гордо вскинула голову. — Слежу за девушками, сообщаю Саиду Акифу о различных странностях в их поведении. Я наблюдательная и память у меня хорошая. Я даже почти научилась говорить на русском… Ты ведь тоже его знаешь…
Ее губы при этих словах тронула ироничная улыбка. Мухаммад смотрел на Лейлу и воспоминания о жизни его семьи в Алеппо одно за другим представали перед ним, вызывая досаду и гнев.
Она тем временем придвинулась совсем близко к нему, оказавшись за его правым плечом.
— Хотела предупредить тебя в память о моей любви, — Лейла нервно хихикнула. — За тобой и твоими спутниками охотятся… — на пределе слышимости прошептала она ему в ухо.
— Кто? — встрепенулся Мухаммад.
— Не знаю, — Лейла выдохнула, обдав теплым воздухом основание его шеи. — Мне известно только, что они ищут свидетеля. Того, кто видел, что происходило в Дохе в две тысячи третьем, во время начала операции «Иракская Свобода». Этот свидетель сможет дать показания против нескольких генералов американской армии, о которых ходят грязные слухи…
Мухаммад старался не упустить ни единого слова. Он весь превратился в слух. Аллаху было угодно подвергнуть его испытанию в самый неподходящий момент: американцы искали Омара. Утреннее происшествие с подаренным неизвестной Гелендвагеном служило подтверждением слов Лейлы. Они нашли его именно сегодня. И именно сейчас, когда они с Омаром оказались в этом борделе, на обоих неудобные кандуры, сумка с оружием исчезла, а компанию им составляют Халед аль-Кабир и принц Рашид, Мухаммаду суждено было об этом узнать.
— Я лишь хотела предостеречь тебя — берегись! — прошептала Лейла, отступая в темноту, и глаза ее в последний раз ярко вспыхнули, подобно кошачьим.
Тут же загорелся свет. Коридор залило теплым освещением из стилизованных под факелы бронзовых светильников. Лейлы не было. Мухаммад помотал головой, стряхивая остатки наваждения.
***
Омар зашел в уборную и осмотрелся. В глубине сиявшего мрамором, хрусталем люстры и бра, а также позолотой зеркальных рам помещения тускло блестели стилизованные под старину унитаз и биде. Перед ним было зеркало до потолка в латунной раме, отражавшее его во весь рост. Взглянув на свое отражение, Омар задумался:
«Да, хорош, ничего не скажешь…» — он придирчиво осматривал свое лицо, оглаживая щеки и разглядывая гладкую светло-золотистую кожу на лишенной растительности шее.