— Что вам от меня нужно? — с вызовом спросил Омар, глядя ему в глаза. — Пустите же!
Он попытался вырваться, но в ответ руки ему сдавили и скрутили еще больше. В глазах потемнело от резкой боли. Омар ахнул, прикрыл веки и сжал челюсти, слыша, как завозились, зарыкали удерживаемые охраной доберманы.
— Как что? — ухмыльнулся Абдулла. — Разве ты не видишь, как я соскучился по тебе, сладость моя? Скажу по секрету, лучше тебя у меня никого не было. Потому я и приехал сюда сражу же, как только узнал, где ты прячешься, мой смелый сокол, ахах-ах…
Абдулла принялся хохотать. Его охранники и Тарик лишь ухмылялись. А Омар подумал о Мухаммаде, который сейчас был внизу и не знал, в какой беде он оказался.
— Ну-ка, ребятки, дайте мне полюбоваться на моего любимого Омара! — скомандовал Абдулла.
Подчиняясь ему, один из охранников вытащил из-за пояса кинжал и приблизился к беспомощному Омару, которого удерживали двое. Обдав зловонным дыханием, охранник схватился за ворот золотистой кандуры и резко взмахнул кинжалом, одним движением разделив её надвое до середины живота Омара. Затем он схватил за обе половины и рывком распорол одеяние до самого низа. Ткань с треском разошлась и тут же грубые руки оторвали остатки стоячего воротничка и разметали в стороны обрывки шелка.
— Отпустите его, — Абдулла махнул рукой удерживавшим запястья Омара подручным. — Ну, что, мой нежный цветок? Разденешься сам, или желаешь, чтобы мои люди помогли тебе?
На лице Абдуллы было выражение, которое Омар помнил очень хорошо. Эта странная ухмылка означала, что сейчас он опасен и способен на любое безумство больше, чем когда-либо. Растерев затекшие запястья, Омар покорно стащил с себя остатки кандуры, медленно снял нижнюю майку и уже готовился снять вузар, когда в дверь постучали.
Кивком головы Тарик приказал одному из подручных открыть дверь. Оружие у всех было наготове. Омар внутренне напрягся, думая о том, что теперь с ним будет. К немалому его удивлению из-за бесшумно отворившейся двери в комнату шагом победителя вступил Халед.
========== Сафия ==========
Мухаммаду казалось, что он видит сон. В какой-то момент он потерял ощущение реальности происходящего. Пространство и даже время, словно раздвинулись, отошли куда-то, не говоря об окружавших его людях, которые, как казалось, и вовсе исчезли. Лишь Сафия с её чарующими движениями и непрестанно глядящими на него горящими глазами существовала сейчас. Она гипнотизировала его, как песчаная кобра гипнотизирует своим танцем несчастную мышь.
Хотелось смотреть и смотреть на то, как плавно изгибается её тонкий стан под шелковой кандурой, как изящно она склоняет голову, опуская веки, как невесомо и чувственно её ножки касаются паркетного пола. И Мухаммад смотрел внимательно, следя за малейшим движением её фигуры и глаз.
Внезапно музыка стихла. Песня закончилась. Тут же вокруг и позади него раздались громкие аплодисменты, улюлюкание, приветственные крики в адрес танцовщицы и музыкантов. Ребята из «Альзеркал», чувствуя, что поймали кураж и нужный момент, заиграли знаменитую «Весь мир — толпа», и Сафия, мгновенно подхватив быстрый, энергичный ритм, стала пританцовывать и кружиться. Нихаб скрывал её лицо, но глядевшие на него зеленоватые глаза отчаянно улыбались.
Не сводивший с нее глаз Мухаммад даже не заметил, как тоже начал улыбаться, поощряя Сафию на новый танец. Тем временем шум вокруг нарастал. Ко всеобщему гомону, музыке и бархатному мужественному голосу солиста присоединился шум хлынувшего снаружи проливного дождя.
Бубны, как и бубенцы на браслетах, непрестанно и навязчиво звенели. Танцовщицы-египтянки кружились. Зрители хлопали и кричали. Музыка шла кругами. Сафия неуловимо перескакивала со стола на стол. Но вдруг её манящий образ покачнулся, став почти миражом, на какой-то зыбкой, потерявшей равновесие ноте, и исчез, растворившись в полутьме залы.
Снаружи раздался страшный раскат грома, после которого погас свет.
В следующий миг Мухаммада оглушило. Он услышал громкий хлопок и понял, что лежит, распростертый на животе, на полу рядом с другими гостями вечера среди луж пролитого содержимого бутылок и стаканов, валявшихся теперь вокруг и поверх них в виде стеклянных осколков. Тут же всмятку были и тарелки, приборы, остатки пищи и что-то вязкое, похожее на сироп.
Мотая головой, Мухаммад пытался прийти в себя, силясь приподняться. С разных сторон все громче слышались стоны и крики о помощи. В ответ на них раздались короткие, отрывистые хлопки автоматной очереди. Позади него загорелся ярко-оранжевый свет и почти сразу стал ощущаться запах гари.
Примерно в пяти метрах впереди себя Мухаммад увидел залитый разлившимся пивом и забрызганный кровью мрамор барной стойки. Решительным рывком он двинулся в её направлении, передвигаясь ползком и пытаясь понять, был ли ранен. Голова раскалывалась и отказывалась соображать. Собственное тело ощущалось плохо. Придя к выводу о том, что лишь легко контужен и получил несколько пустяковых порезов стеклом, Мухаммад добрался до бара, укрывшись за массивной стойкой.
Там он сгруппировался, вынул из щеки осколок, бегло осмотрел себя и прислушался — за спиной раздавались шаги и короткие, похожие на хлопки, очереди из американского М4. Источник света был направлен в его сторону, а потому рассмотреть что-либо в задымленном, разрушенном прогремевшим взрывом первом этаже было практически нереально.
Взрывы и автоматчики в самом центре Дубая — не укладывалось в голове, как такое стало возможным. Мухаммад даже на секунду подумал, что все происходящее может быть инсценировкой. Но его взгляд поймал лежащее рядом с ним окровавленное тело кого-то из гостей, заставив поверить в реальность случившегося.
— Живых не оставлять! — раздалось из глубины залы.
За приказом вновь послышались очереди из автоматов и сопровождавшие их крики ужаса и мольбы о пощаде. Мухаммад набрал в легкие воздуха, силясь собраться с мыслями, как вдруг услышал совсем рядом тихое шипение. Он посмотрел туда, откуда слышался звук, — за противоположной стойкой бара, располагавшейся на другой стороне от прохода к лестнице, пряталась, сжавшись в комок, какая-то женщина. Мухаммаду понадобилось еще мгновение, чтобы узнать в ней Сафию. Её кандура была в пыли, нихаб разорвался и сполз на плечи, открыв покрытое серой пылью и размазавшейся черной краской лицо, выражение которого было неузнаваемо-строгим, как и устремленный на него взгляд.
— Лови! — проговорила она одними губами и, на секунду выглянув из-за стойки, молнией метнула в него нечто.
Мухаммад инстинктивно поймал этот предмет — теперь он держал в руках один из двух своих «грачей». Подняв голову, Мухаммад ошеломленно взглянул на Сафию — второй «грач» был у нее, снятый с предохранителя и крепко удерживаемый тонкими пальцами.
«Беги к лестнице! Я прикрою!» — показала она спецназовскими жестами, не дав ему времени опомниться.
Щелкнув предохранителем, Мухаммад оглянулся, пригнулся и побежал, перескакивая через лежащих на его пути раненых и убитых взрывом.
У лестницы никого не было. Мгновение Мухаммад колебался, подниматься ли. Но вот тень Сафии показалась в проеме.
«Вверх!» — показала она, первой бесшумно скользнув мимо него по ступенькам. Мухаммад, стараясь ступать как можно тише, поднимался следом.
Свет точечных светильников в коридоре наверху мерцал, то совсем угасая, то вновь тускло загораясь. Они прошли несколько метров, держа оружие наготове. На секунду Сафия остановилась, оглянулась по сторонам и прислушалась. Затем со всех ног бросилась вглубь коридора, показывая набегу, что впереди дверь, за которой находится противник.
***
— Салам, шейх Халед, — приветствовал его Абдулла. — Входи, смелее. Мы как раз хотели полюбоваться моим прекрасным Омаром, — и он довольно заулыбался в поседевшие усы.