— С удовольствием присоединяюсь, шейх Абдулла, — отвечал Халед, хищно оглядывая Омара загоревшимися глазами. — Однако позвольте напомнить, что согласно нашей договоренности, вы обещали отдать его мне в обмен на информацию о личности и местонахождении того, кто когда-то его у вас отнял.
С этими словами Халед сделал несколько шагов в сторону раскрасневшегося от негодования и стыда Омара. Абдулла мотнул головой и затемненные стекла его очков угрожающе сверкнули. Так он давал понять, что отступаться от некогда любимой игрушки он не намерен.
— Неужели ты думаешь, сын шайтана, что я соглашусь отдать тебе то, что всегда по праву принадлежало мне? — проговорил Абдулла скрипучим голосом. — С какой стати я должен отдавать тебе, подлецу и предателю, самое сладкое и красивое, что у меня есть?! Да я скорее перегрызу тебе глотку, презренная тварь!
— Поосторожнее с выражениями! — предостерег его Халед, подняв вверх указательный палец. — Ты говоришь с представителем рода аль-Кабир, а мы не привыкли отказываться от желаемого. Так что давай обойдемся без глупостей, шейх Абдулла. Ты отдаешь мне красавчика, а себе заберешь сирийца и русских. А если вздумаешь обмануть меня, то, будь уверен, ты и твои люди дорого заплатите за это… — и он усмехнулся в своей всегдашней неприятной манере.
Вид у Халеда, пока он говорил это, был крайне самодовольный и уверенный. Он словно старался спровоцировать Абдуллу, специально распаляя его гнев. Было ясно, что он не знает этого опасного человека также хорошо, как успел изучить его Омар, ожидавший, что в любой миг произойдет нечто страшное…
— Ты смеешь угрожать мне?! — прошептал разъяренный Абдулла, откинувшись на подушки. — Взять! — скомандовал он, выбросив вперед руку и указывая на Халеда.
В следующий миг оба оголодавших добермана, спущенные с поводков охраной, рыча бросились на саудита. Тот не успел даже среагировать, чтобы защититься, когда они вцепились в него и повалили на ковер.
Омар резко отвернулся и зажмурился, плотно приложив ладони к ушам. Но тут же был схвачен за руки двумя подручными Тарика, в то время как сам он схватил его за голову, пытаясь повернуть её в ту сторону, где на ковре собаки буквально разрывали на части оравшего и визжавшего от боли и шока Халеда. Его белоснежная кондура была залита темно-багровой кровью, как и упавший с головы платок-гутра, который псы теперь втаптывали в ковер вместе с ошметками скальпа. Брызги крови разлетались по комнате, пятная покрытые цитатами из Священной Книги стены.
— Смотри! Смотри, сучий сын, что будет с тобой и твоими дружками! — приговаривал Тарик.
Шипя от жгучей боли в запястьях и шее, Омар чувствовал, что еще немного и ему вывернут руку. Боль была невыносимой. И все же никакая боль не могла заставить его наблюдать жуткое зрелище. Он понял — еще немного и его стошнит, но все же приоткрыл глаза. Халед уже не подавал признаков жизни, но испачканные в крови собаки продолжали неистово терзать его тело, выдирая целые куски мяса вместе с внутренностями. Наблюдавший за всем со своего места среди подушек, Абдулла громко хохотал. От этого хохота Омара сотрясла дрожь.
— Довольно! — посмеиваясь произнес Абдулла. — Отзовите собак!
Вошедших во вкус доберманов пришлось оттаскивать силой.
— Отпусти его, Тарик! — окрикнул племянника Абдулла. — Слышишь, Омар? Тебя ждет участь этого сукина сына, если не скажешь сейчас, что снова хочешь быть моим! — продолжал он, указывая пальцем на обезображенное тело и обращаясь к Омару.
Тот низко опустил голову и позволил нижним шортам упасть к его ногам, мысленно прощаясь с этим миром.
— На колени! — приказал Тарик, ударив его рукояткой своего пистолета между лопаток.
Омар застонал от болезненного удара и послушно опустился на колени. Руки его плетьми висели вдоль туловища. Боль от предельного напряжения ощущалась в каждой клеточке. Но особенно болезненные ощущения он испытывал в правом плече и обоих запястьях.
— Говори же! — не выдержал Абдулла. — Скажи, что ты мой, или я прикажу Тарику загнать пушку в твою шлюханскую задницу!
Сглотнув, Омар стиснул зубы, готовясь к худшему. «Пусть скорее… Пусть бы скорее…» — колотилось в его голове. Долго мучиться не хотелось, но предстоящая смерть обещала стать крайне болезненной.
«О, Аллах, пошли мне легкую смерть», — подумал Омар и в ту же секунду раздался оглушительный раскат грома. Погас свет. Когда он вновь загорелся, под полом прокатился низкий, рокочущий гул. Собаки завыли и заметались.
— Что это было?! — вскричал Абдулла, завертев накрытой белым платком-гутрой головой.
Все замерли. С нижнего этажа доносились приглушенные хлопки автоматных очередей. Освещение потускнело от скачка напряжения в проводке.
— Они все-таки решились на это! — воскликнул Абдулла.
Никто не ответил ему, потому что в следующее мгновение входная дверь с оглушительным треском сорвалась с петель и выстрелы раздались над самой головой Омара. Подумав, что это конец, он как мог крепко зажал уши, бросился на пол и уткнулся лицом в ковер.
***
За дверью в конце коридора, которой они приближались, явно ощущалось какое-то движение. Мощный выброс адреналина в кровь от ощущения близкой опасности подействовал на Мухаммада опьяняюще. Он со всей силы ударил в дверь правым плечом. Послышался треск слетавшей с петель дверной панели, почти одновременно с которым последовали несколько хлопков-выстрелов из «грача». Едва удержавшись на ногах, Мухаммад сразу увидел лежавшего на полу Омара. Тот был совсем без одежды и лежал на животе, закрыв ладонями уши. Рядом с ним, корчась и рыча, катались по полу двое неизвестных. Третий, стоявший дальше от двери, потянулся за своим HK, но Мухаммад выстрелил в него, попав в плечо. Тот повалился навзничь, ударившись затылком о стоявшую у стены консоль.
Сафия подбежала к Омару, склонилась над ним, тут же накинув на него свой нихаб и помогая подняться на ноги. Мухаммад в это время держал под прицелом остававшихся боеспособными троих мужчин, один из которых приподнялся на подушках, разглядывая его и Сафию, а двое других, удерживавшие на поводках скаливших зубы доберманов с окровавленными мордами, сгрудились вокруг первого, стараясь закрыть собой от попадания пули.
— Быстрее! — торопил Мухаммад, отступая к выходу и чуть не споткнувшись об обезображенный труп, лежавший перед самой дверью.
В следующую секунду Сафия с усилием подняла на ноги Омара и, прикрывая собой, выволокла за дверь. Мухаммад выскочил сразу за ними, бежавшими в другой конец коридора. Из комнаты послышалось разъяренное «Взять!». По узкому помещению отчетливо разнесся громкий собачий рык. Мухаммад спиной чувствовал, как резво бегут за ними два обезумевших пса.
Один из них бросился на него, глубоко впившись в плечо. Мухаммад начал падать. Снова выстрел. Уже над самым ухом. Затем еще один.
— Вставай! Живо!
Этот крик сопровождал резкую боль, которую Мухаммад ощутил в плече, когда Сафия дернула за него, чтобы оторвать челюсть застреленного ею пса. Уплотнитель наплечника его пиджака спас от серьезного повреждения. На лестнице, тем временем, послышался топот. Кто-то спешно поднимался за ними, привлеченный шумом выстрелов.
— Сюда!
Сафия налегла на дверь, ведущую к аварийному выходу. Та подалась, и они оказались на тонкой и скользкой от проливного дождя пожарной лестнице.
Первым, спотыкаясь и рискуя свалиться, спускался Омар. За ним вниз проворно юркнула Сафия. Мухаммад заблокировал дверь снаружи и тоже начал спуск, лихорадочно хватаясь за скользившие в руках белые железные перила.
— Машина там! Белый кабриолет! — прокричал он оказавшимся на песке Сафие и Омару, указывая на стоявшую в сотне метрах машину.
Те побежали. Мухаммад спрыгнул с середины лестницы на твердый от влаги песок и метнулся за ними. Руки тряслись, когда он сел за руль. Завести мотор получилось не сразу. Выезжая с парковки, он примял передний бампер припаркованного сразу за его кабриолетом лексуса и повредил задний бампер своего мерседеса.