Стрелка попыталась отыскать хоть какой-нибудь след, но у неё ничего не вышло. С огромным трудом она влезла в базу ФСБ, но через пятнадцать минут была обнаружена и выкинута с охраняемой территории. Хорошо, что воспользовалась для взлома машиной какого-то хабаровского чайника, который впустил к себе её трояна. А то могли бы появиться дополнительные жизненные проблемы.
За пятнадцать минут Стрелка ничего толком разглядеть не успела. Если какие-то сведения о «Мегаполисе» там и были, то наверняка они были зарыты глубоко и лежали в каком-нибудь подкаталоге с дополнительной степенью защиты. Однако папку «Интернет. Перспективные разработки» заметить успела. Хотя и это ни о чем ещё не говорило. Не зря ведь, Пентагон постоянно жалуется на хакерские атаки, которые, по мнению штатовских спермотозавров в погонах, исходят от их российских коллег.
И в конце концов и Танцор, и Стрелка зашли в тупик, из которого никакого выхода не просматривалось. Каждый выбрал себе гипотезу поэкстравагантнее, которая благодаря своей дикости прекрасно объясняла причину невозможности их побега из «Мегаполиса». Каждого эта гипотеза прекрасно устраивала, но лишь на некоторое время, пока они не очухаются от пережитого потрясения.
Ублюдочный Сисадмин, наконец-то зачислив Стрелку в Игру, дал им десять дней передышки, объяснив причину несвойственной себе щедрости самым издевательским манером:
«Поскольку Танцор прекрасно справился с новым для себя заданием, то ему, как и солдату Великой Отечественной войны, подбившему фашистский танк, полагается десятидневный отпуск для поездки в родное село с целью починки крыши родной избы».
Они оценили ситуацию и решили, что отдых им не помешал бы. Стали ежевечерне вылезать из своей компьютеризованной берлоги и бесцельно бродить по городу. В этих прогулках и родились две любопытные интерпретации реальности при помощи очень нестрогих как в научном, так и в практическом отношении умозаключений.
Необходимо отметить, что Стрелка, несмотря на, казалось бы, строго реалистическую природу своей хакерской полупрофессии, была не чужда мистических настроений. И в этом не было ничего удивительного.
За непродолжительное время своего существования сетевое сообщество юзеров уже успело сформировать зачатки собственной субкультуры со всеми присущими ей элементами. Тут был и свой язык, жаргон, состоящий их замысловатых значков и исковерканных техницизмов, не знать который считалось неприличным. Была своя этика, не полностью отрицающая общечеловеческую, но и далеко не во всем с ней совпадающая. Были свои кумиры и герои, имена которых мало что говорили несведущему человеку.
Были даже свои академики, с настоящими дипломами, которые вкупе образовывали что-то вроде совета старейшин. Хоть самый старый из них не перешагнул ещё сорокалетнего рубежа. Что, впрочем, вполне естественно, поскольку каждое новое дело развивается усилиями молодых людей, неокостеневших и не попавших ещё в плен стереотипов.
Вполне понятно, что никакая культура не может считаться таковой, если она лишена мифологии, устойчивых предрассудков и поверий, уходящих корнями в древнее язычество. Стрелка, например, никогда не уходила надолго от включенного компьютера без того, чтобы не оставить на рабочем столе Windows какое-нибудь лакомство для Сетевого. Какой-нибудь смешной анекдотец, или веселенькую картинку, или линк крутого ресурса. Стрелка несколько раз терпеливо убеждала Танцора, что это необходимо. Если Сетевого не баловать, не холить и не лелеять, то он обидится до смерти и может замучить глюками, а то и вовсе отформатировать жесткий диск.
И даже клялась и божилась, что знает одного чувака, у которого Сетевой полностью стер готовый диплом сразу и на винте, и на DVD-вертушке. Если же Сетевой доволен хозяином, то он непременно будет делать всякие приятные вещи: почистит память, вместо доктора Касперского, который не всегда отслеживает новые мутации, будет мочить вирусы прямо на входе в порт модема, выкинет ненужные кластеры, в полтора раза быстрей разгонит процессор.
Танцор пытался было что-то возразить по поводу этого мракобесия, но вскоре понял, что делать этого не стоит. Бессмысленно да, пожалуй, и вредно. Так же, как, например, было бы вредно внушать атеистическую идею великому ученому Ньютону.
Итак, гипотез было ровно две.
Стрелка как-то призналась, что Сисадмин, по её наблюдениям, – это не человек. Слишком уж изощренно он путает следы. Слишком невероятную выдает информацию. Например, фотографии тех событий, свидетелей которых не было и быть не могло.
«Смотри, – говорила она с горячечным жаром Танцору, – помнишь, как у тебя в комнате кто-то вогнал пулю в сигаретную пачку? И пуля, по твоим расчетам, могла прилететь только с неба. И шума вертолета ты при этом не слышал. Ведь так?»
Танцор соглашался. Вспоминал телефонный разговор с Сисадмином, как совершенно неестественно он изменял и тембр голоса, и манеру речи. Никакой пародист на такую мимикрию не способен. «Да, – говорил Танцор, – у меня ещё тогда возникло неосознанное предчувствие, что это компьютерная программа. Очень похоже было на синтезатор человеческой речи».
Стрелка не соглашалась. Она искренне считала, что это внеземной разум. Танцор тоже не соглашался, доказывая, что сваливать все на гуманоидов – это неумно и вульгарно, как, например, смотреть по телевизору ток-шоу. «Ах ты хер рафинированный, – возбужденно кричала Стрелка в тишине московского переулка, – ты вначале до конца выслушай! Сам примитив стоеросовый!» И Стрелка изложила свою версию.
Внеземной разум, с которым они столкнулись, имеет не атомарную, а волновую природу. Вполне возможно, что он достиг Земли уже давно. Однако раньше явить свое присутствие, а тем более влиять на развитие событий он был не в состоянии. Потому что люди волны не воспринимают. Но когда появилось радио и телевидение, казалось бы, появилась возможность заявить о своем присутствии. Можно было вторгнуться в какую-либо программу и рассказать все о себе.
Однако человеческая цивилизация привыкла относиться всерьез лишь к материальным объектам или субъектам. Представить что-либо осмысленное вне крупных колоний атомов и молекул мы не в состоянии. Так что такая попытка контакта была бы воспринята как заурядное и неоригинальное радиохулиганство. А, может быть, они, волнолоиды, и пытались, однако никто на это не обратил внимания, не воспринял всерьез.
Однако, по мнению Стрелки, у волнолоидов совсем иные цели. Им требуется не контакт, не общение, а что-то другое. Причем, вовсе не обязательно, что они нацелены на агрессию. Вполне возможно, что они просто хотят наконец-то стать равноправными жителями Земли. Точно такими же, как и люди.
Но не материализоваться, а сделать так, чтобы их воспринимали, как нормальных людей – с именами, банковскими счетами, правом голоса на выборах и прочими социальными атрибутами.
И такую возможность им предоставляет Интернет, сообщество анонимов, где за любым ником может прятаться не только кто угодно, но и что угодно.
Танцор попросил конкретизировать этот момент, насчет «что угодно».
И Стрелка рассказала, что существует довольно популярная в Сети программа, которая называется «Робот Дацюк». Она построена так, что любой желающий может набрать какой-нибудь текст, от фонаря, кинуть его на адрес робота, и тот ответит ему по заданной теме, ответит вполне осмысленно и пространно. А можно было бы этого самого робота выдавать за реального человека.
Таким образом, Интернет – это именно та сфера, где волнолоиды могут бок о бок жить с людьми, никак не обнаруживая своей нематериальности. Причем, в русскую Сеть, Рунет, они, скорее всего, пришли недавно, как только у нас появилась возможность расплачиваться электронными деньгами. На Западе же они обосновались в начале девяностых.
Танцор, пытаясь пробить брешь в этих построениях, задавал вопрос за вопросом, большинство из которых было дилетантскими: как волнолоиды работают на компьютере, где берут деньги, почему не намерены завоевать планету? Стрелка терпеливо отвечала.
В конце концов был задан вопрос по существу: зачем этот вонючий Сисадмин, если он, действительно, волнолоид, затеял всю эту бодягу с «Мегаполисом»? И зачем ему нужны убийства? Уж не кровью ли он питается?