Лори охватила дрожь, когда Робин появился перед ней с платьем под бледно-розовым чехлом, сердце билось, как сумасшедшее, ей хотелось скорее увидеть его.
— Нет, это невозможно.
— Возможно. — Он вынес платье на свет, Лори еще никогда не видела его таким довольным. — Настоящее платье Лисель.
Лори едва сдерживала восторг, она потянулась и дотронулась до чехла и вновь отпрянула.
Робин изогнул бровь. Казалось, сейчас он понимает ее чувства. Он снял чехол, демонстрируя платье из бледно-розового невесомого шифона, абсолютно такое же, как в мюзикле, — рукава до локтя, присборенный корсаж, шуршащая юбка длиной до колен, никаких блесток, стразов, гламура. Но это было самое прекрасное платье, какое Лори когда-либо видела. Цвет был такой бледный, что многих женщин он практически бы уничтожил, но для смугловатой кожи Лори, ее темных глаз и длинных каштановых кудряшек он подходил идеально.
— Платье придется мне впору? — Этот вопрос страшил Лори, она отличалась формами и уж точно не была такой миниатюрной, как исполнительница роли Лисель в фильме.
Робин с гордостью кивнул:
— Обещаю, оно будет смотреться на вас идеально.
Лори с готовностью протянула руки, ей не терпелось потрогать платье, надеть его. Она взлетела по лестнице еще быстрее, чем спустилась, захлопнула за собой дверь, мгновенно сбросила одежду и скользнула в легкий, словно перышко, материал. С закрытыми глазами она повернулась к зеркалу, боясь увидеть свое отражение.
Лори открыла глаза. Результат превзошел ее ожидания. Платье действительно сидело идеально — казалось, его сшили специально для нее. Лори взглянула на часы и поняла, что у нее остается всего полчаса на подготовку. Она вновь сбросила платье и включила душ, за несколько минут накрутила волосы на бигуди, и в этот момент в дверь постучали. Прикрываясь первым попавшимся под руку полотенцем, она распахнула дверь. За ней стоял Робин.
— Вы так быстро исчезли, что я не успел отдать вам туфли. Выбирайте. Бежевые туфли или золотистые сандалеты. Не совсем в стиле Лисель, но разве они не прекрасны? Оставлю их здесь.
С этими словами Робин поставил обе пары на пол перед дверью и поспешил удалиться. Лори схватила обувь и тут же отвлеклась на звуки струнного квартета, уже прибывшего и теперь настраивавшего инструменты. Робин также оставлял ей карточку с инструкциями для героини. Лори так ни разу на нее не взглянула и поэтому вдруг почувствовала себя виноватой.
Но душ ждал ее, а время шло, и девушке не хотелось опоздать. Она собралась в рекордные сроки, раскрутив бигуди в последние секунды и позволив кудряшкам рассыпаться по плечам. Наконец она схватила свой золотой медальон, поцеловала его и застегнула на шее, прошептав:
— Ты даже не представляешь, что происходит, папа. Надеюсь, ты бы одобрил мои действия.
Она надела на одну ногу бежевую туфлю, а на другой застегнула ремешок золотистой сандалеты. Посмотрев в зеркало, она поняла, что бежевая пара к наряду точно не подходила. Девушка быстро застегнула ремешки сандалет, нанесла немного теней, тушь, розовую помаду — осталось только еще раз прочитать инструкции на карточке. Этим вечером от нее практически ничего не требовалось. Необходимо было только поддерживать разговор с гостями, чтобы возбудить подозрения. Робин постарался и расставил красные флажки везде, где только можно, но это ее не заботило. Лори хотела насладиться вечером, собой, замком, представить прошедшие века и людей, населявших его.
Провести больше времени с Калланом Макгрегором.
Попытаться понять, что происходило в ее голове, когда он был рядом. Кусочки мозаики вставали на свои места, Каллан и сам немного открылся ей, но после рассказа Марион она наконец поняла, почему он так предан Ангусу.
Такую же преданность она испытывала к отцу. Лори еще раз бросила взгляд в окно на море и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Шаг за шагом она продвигалась по коридору, а в голове мелькали мысли: каково будет вернуться в Лондон? Теперь перед ней открылись огромные возможности — и в личном, и в профессиональном плане. Она вновь задумалась над тем, как было бы здорово заниматься любимым делом и с радостью каждое утро вставать на работу.
Лори дошла до лестницы и взглянула на волшебный холл. Взгляд женщины в красном платье с портрета оставался все таким же надменным, но, если присмотреться, в нем появилось что-то еще. Мольба? Отчаяние?