— Да-да! — уже более радостно восклицает подруга, хот и видела твою реакцию, то что ты помнишь своего фаворита, явно для нее многое значило. — Тебе же нравился Осаму Дазай! Ой, точно, а мне на день рождения футболку с ним подарили, хочешь взять себе? — Тачибана улыбается, она явно подумала, что тебе лучше, когда твои руки опустились на стол, а на лице появилась блаженная улыбка, в придверии ожидания смерти. — У меня есть одна и для Каору! Только с Чуей. Вот когда он вернётся… — продолжает свою речь она, а ты дрожишь.
— Прекрати… — злостно шепчешь, ощущая ярость внутри, что кипит подобно молоку, быстро и много.
— А? — звук, что сорвался с ее уст, пропитан удивлением, словно она не могла говорить, хотя после таких картин это было так, скоро Тачибане понадобятся свой психолог.
— Прекрати… — уже в мольбе просишь ты, пока видишь, как образ Кэйко исчез, показывая тебе только уже окончательно изуродованного друга. Кровь стекает по его белоручками, у него нет ни глаз, ни зубов, тогда как желудок вываливается наружу. — Я не хочу… Он всё равно ко мне больше не придёт. — слова идут с болью, ненавистью к самой себе, к миру и жизни. Не хочется ничего, и даже ты понимаешь, что выгорела, опустела и умерла внутри. Что-то сломалось, когда ты поняла одну вещь, но ум в голове не дал на ней сосредоточится, словно ты бал врагом этого мира. Может потому, чтобы не можешь там утонуть. Осталось снаружи.
— Да, что с тобой случилось?! Ты с ума сходишь! — в ее голосе волнение танцует с беспокойством и это слегка трогает тебя, но ты уже ей все рассказала, она, как и ожидалось, не поверила. Больше не было смысла продолжать. Поэтому, ты те же смеялась, вывод Кэйко на такую же истерику, с криками и разговорами, чтобы «стало легче».
— Осаму больше не вернётся ко мне… — потерянно шепчешь, широко распахнув глаза, когда что-то внутри резко обрывается, со звоном цепей отпуская тебя, позволяя отдохнуть от боли полнейшим, резким, а главное не систематизированным безразличие. — Никогда… — твой голос стихает, пока ты уже не плачешь и не улыбаешься, показывая, что я честна сама, а перед собой.
Кэйко медленно осаживается на пол, и тихо плачет, явно переживая за тебя и напуганная твоими словами. Но тебя это не волнует, и ты просто сидишь, смотря на нее стеклянным взглядом, изредка моргая. Погрязнув в своих порочных мыслях, ты крутишься вокруг до около, слушая голоса в голове, ожидая, что могут сказать, что все миры, и пусть она. На то, как ты уже тоже не смотрела, просто зациклившись на своем «спасение»….
После этого в комнате наступает тишина, до прихода доктора…
Врач, посидев с тобой, пожал плечами и ушел говорить с матерью. Ты слышала крики и вопросы, которые шли по дому слишком громко, чтобы остаться незамеченными. Мать явно не хотела отдавать тебя в какие-то психбольницы, яро крича о твоей нормальности, пока психолог приводил доводы, что указывали на обратное. Как итог твой мама сдалась под уговорами, о том, что там тебе станет лучше, и вскоре ты сможешь жить прежней жизнью, так спокойно, как и до пропажи. Психолог удивительно четко сыграла на ее чувствах и любви к тебе как к единственной дочери, что она все же смирилась с этим фактором, только для того, чтобы увидеть твою улыбку и счастливый взгляд. Винить мать ты не стала, ведь, впрочем, ожидала такого, все же кое-что ты успела перенять от Осаму, и даже не знала, было ли это хорошо или плохо. Но такое тебя не пугало п одной простой причине, тебе было все равно. Сегодня пока ты говорила с Кэйко, пока ты слушала все ее слова, пока размышляла сама, ты поняла одну простую вещь… Этот мир тебе не интересен, не важно где, что и как, вся жизнь перестала существовать для тебя. Возможно, прошло бы время, и твоя боль утихла, возможно, ты даже бы забыла об Осаму как о каком-то сне, однако, сейчас ты не могла это сделать. Он стал значить для тебя слишком много, слишком нужен, чтобы забыть его образ, что раз за разом показывается на веках стоит закрыть глаза. Твое маленькое проклятие, от которого ты не сможешь сбежать, ведь кроме аниме, в вашем мире был такой писатель, да и ты любила читать его книги. Люди на форумах, друзья, возможно будущие коллеги, ты могла услышать это имя от любого человека, что потом явно бы вызывало боль в сломанном в дребезги сердце. Да и совесть съедала тебя с призраками. Пока все отражалось в душе как в водной глади и ты понимала одну вещь, ты не покинешь психбольницу. До скончания своих дней ты будешь гнить там, став грузом для родителей, которые не смогут тебя бросить на верную смерть. Именно поэтому, это была твоя последняя ночь в родном доме, а в итоге и…
Ночной воздух был холодным, снег под босыми ногами щипал кожу, и пальцы медленно немели, пуская по телу ощущение изнеможения и некого страха, все же осадок осознания остался даже у тебя. Ты безмолвно и тихо шла к центру города, желая только одного в этой жизни, которая тебя больше не интересовала — избавиться от мучений. Твое тело продрогло от холода, который ты игнорировала, пока шла, слегка раскачиваясь в стороны, словно местный призрак. Тонкая, белая ночнушка совсем не грела, но сейчас это ещё было и отрезвляющим ощущением, пока холод проникал под кожу заставляя тебя сжимать плечи. Ты безвольно брела в нужную сторону, одного огромного многоэтажного здания, совсем не заботясь о чем-либо или ком-либо. На улице было за час ночи, никого не было… Практически. Несмотря на объёмы города, зимой люду на улицах было мало, наверное, именно поэтому возрастало количество самоубийц, ведь мало кто мог помешать, у всех были абсолютно другие хлопоты. Те, кто подходили к тебе не смогли чего-то узнать, а кто-то спешил пройти быстрее, косо посматривая на твою фигуру, что явно пугала тех, кто считал себя адекватными. Темная аура окутала тебя, показывая прохожим некий сгусток раздражения, злобы разочарование, которое ты источала из своего тела огромными волнами, что распространялись повсюду, как проклятие в виде чумы.
Когда ты остановилась напротив большого жилого дома, то с упорством поднялась на его крышу, с помощью пожарной лестницы. Сделать это слабым руками было не просто, но ты смогла, ведь эта цель казалась тебе такой правильной. Ты даже не понимала, устала ли от подъема, ведь тебе было всё равно. Полное безразличие перед тем, как ты покинешь этот мир, в надежде отправится туда, где был Осаму. Озноб прошёлся по позвонку, когда ты подошла к краю, смотря вниз, на то, как фонари освещают улицы желтым светом. Как там идет совсем маленькие люди, и иногда проезжают машины, явно спешащие домой. Где-то шла компания пьяниц, что громко орала песни с ТВ, а где-то шла влюбленная пара, смотревшая на ночное небо. И именно вторые сделали твоему сердцу еще больнее. Почему-то, где-то внутри ты была уверенна, что Осаму мог многое рассказать тебе о звездах. В животе странно воспарили бабочки, когда тело покачнулось, а перед глазами поплыло. Страх. Простой и такой понятный, человеческий страх смерти пришел так не вовремя, но ты была не в том состояние, чтобы обратить на него внимание. Кто-то уже увидел тебя и засуетился, но ты просто усмехнулась, настолько безвольно, что даже не поняла этого, пока смотрела на маленькие фигуры людей снизу. Мысли пропали, а тело стало ужасно лёгким, словно ты в один момент стала облаком, что могло воспариться в небеса, словно ты всего-то тополиный пух, который несет ветер, пронося тебя сквозь все щели. Это твоя свобода. Свобода от боли и пустоты, что населяла твою душу не позволяя жить нормальной жизнью. Твой шанс пойти вперёд, и выбраться их этого порочного круга боли и страданий, чтобы ты, наконец, познала то, что познал и самый дорогой для тебя человек. Выбраться из этого мира, из этой боли, из этого отчаяния, которое съело твою душу, закусывая сознанием и сердцем, не оставляя после себя ничего, кроме зияющей свистом ветра дыры в твоей душе. Было так больно, что ты больше не могла это терпеть, ты скоро и правда потеряешь рассудок. Но что будет дальше? Чтобы ты не делала, избавиться от боли не представлялось возможным, это была как вечная каторга, словно ад начался при жизни показывая тебе, какого это познать боль, как в книгах. Ты словно пленник во время Второй мировой войны, запертая за решеткой своего же сознания, не желающая выбираться, а точнее не имеющая сил и даже шанса на это. Ощущение полной беспомощности, ненужности, отрицания и желания встречи с одним единственным человеком, которого ты любишь больше своей жизни, но которого потеряла по своей же вине. Да, с твоей стороны было некрасиво ощущать себя чужой и ненужной, но это был факт. Никто не сможет полюбить тебя как Осаму, никто не будет готов на то, что сделал он. Даже если многие вещи были ужасными, но ни все же были для тебя, ради тебя и для твоего благополучия. Все было для тебя, только для тебя одной, но… Ты все сломала. Он знал все, но был готов отпустить тебя! Одна эта мысль заставляла руки трястись заново, а тебя биться в агонии, когда голова кружилась. Мысли судорожно метались из стороны в сторону, иногда сердце в груди билось медленно, практически мертвое. Значит, осталось всего ничего, чтобы, наконец, стать свободной как птица в небесах. Одинокий шаг и ты ощущаешь, как потоки воздуха подхватили твое тело, несмотря на все это было весьма нежно, словно холодный воздух превратился в летний бриз, когда ты расслабилась, отдаваясь этим потокам из завихрений. Стало так легко, и холод просто отступил, когда ты начинала падать, смотря, как свет от фонарей был уже все ближе, а люди снизу бежали по сторонам или наоборот пытались что-то делать быстро. Крики людей снизу смешались со свистом воздуха, а маленькие снежинки, падающие с неба, словно звёзды, иногда попадали на кожу, растворяясь каплями, и застывали в воздухе на мгновение, которое ты смогла уловить. Мир застыл в одной картине, время замедлилось, и показывало тебе самые мелкие детали этой жизни, словно говоря, что бы наслаждаешься этим в последний раз, но ты ни о чём не жалела. Стало легче дышать, и боль отступила при одной мысли о том, что ты сможешь встреть его там, в загробной жизни. Где вы снова возьметесь за руки, пусть даже в адском жаре пламени, но вместе. И пусть это будет не рай, главное рядом с ним тебе будет хорошо, ведь ты любишь его больше жизни. Звуки сирен, от полицейских машин, гул людей в попытке быстро растянуть спасательный батут сплелись воедино, подобно косе, но они словно заглохли в один миг. Они просто не успели… Твое тело раньше коснулось земли, отдавая в руки смерти, к вечной тишине, к вечному покою, вечной тьме. В последнее мгновение ты словно ощутила, что твоей руки коснулась чужая, такая теплая и родная, что даже темный лик смерти не был так страшен, и улыбка отразилась на твоем лице, пока глаза закрывались. Ты не видела мира вокруг, темнота ночи просто поглотила тебя, отправляя в безграничный сон. Стало тихо, спокойно, и разве что немного одиноко…