— Я никогда не бываю грубой, — возразила Флоренс, спокойно глядя ему в глаза.
Джон засмеялся.
— Разве не ты фактически предложила мне убираться отсюда на все четыре стороны?
— Я сказала, что вы мне не нужны в роли управляющего нашей фермой.
— А в другой роли я нужен?
— Разумеется, нужен. — Увидев его самодовольную широкую улыбку, она поняла, что сказала. — Я имела в виду, что мне нужна ваша помощь. Как вы уже сами заметили, ферма превратилась в авгиевы конюшни и помощь сильного молодого мужчины нам нужна.
— Помощь сильного молодого мужчины, — повторил Джон. — Я понял.
Взгляды их схлестнулись.
— Послушай, ты, самодовольная задница! — взорвалась Флоренс. — Не буду отрицать, что несколько минут назад, когда мы были слишком близко… — Она запнулась. — Ну, в общем… я почему-то разволновалась…
— Разволновалась? — удивленно переспросил Джон, глядя на нее такими невинными глазами, что Флоренс захотелось стукнуть его. Вместо этого она швырнула ему стопку полотенец вместе с одеялом.
— Забудь. Это не имеет значения.
— Жаль, — произнес Джон, успев ловко поймать все, что она ему кинула, и перебросить на постель. — А что имеет? — серьезно спросил он.
Флоренс глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— Важно то, что мой отец стареет и ему все труднее управляться с делами на ферме.
— Понимаю, — откликнулся Джон.
— Тогда ты понимаешь и то, что работы на ферме выполняются кое-как, недостаточно тренировок, не ведется в полном объеме воспроизводство поголовья. Рук не хватает даже на тех лошадей, которые у нас еще остались. Нам нужны не столько большие финансовые вложения, сколько призеры. Чем больше, тем лучше. Потому что тогда и деньги появятся. Все у нас было. Ферма Моранисов славилась на всю страну своими чемпионами. — Она перевела дыхание и упрямо вздернула подбородок. — И мы вернем ей былую славу, — словно заклятие, произнесла она вслух то, о чем много думала в последнее время.
Джон промолчал.
— Ладно, надо идти, а то опоздаем к ужину, — сказала Флоренс усталым голосом.
— Ты очень привязана к этому месту? — спросил Джон, когда они вышли из коттеджа и направились в сторону усадьбы.
— Разумеется, я выросла здесь, — пожала плечами Флоренс. А позже, после университета, поняла, что не могу жить вдали от лошадей. Работа с ними — мое призвание. И вернулась.
— Приятно слышать.
— Что приятно слышать?
— Что человек обрел свое призвание, занимается любимым делом.
— А как иначе? Зачем заниматься тем, что не любишь?
Джон загадочно улыбнулся, и Флоренс пожалела, что разоткровенничалась с ним. Как и большинство знакомых ей мужчин, он явно видел в ней только объект для сексуальных домогательств и больше ничего видеть не хотел.
— Послушай, хоть ты и красивый малый, но меня очаровать тебе не удастся. Глубоко заблуждаешься, полагая, что я глупая и неопытная. Вот увидишь, я все равно добьюсь того, что мне нужно. Ты освободишь место управляющего. Оно мое по праву!
— Не собираюсь я очаровывать тебя! — разозлился Джон. — Да и зачем ты мне нужна? Считаешь, если ты смазлива, то я и думать больше ни о чем не могу, кроме как бы мне тебя трахнуть? Даст или не даст? Размечталась!
— Да как ты смеешь?! Ты… ты… Наглец! Будь моя воля, я бы тебя сегодня же и уволила!
— Не ты меня нанимала, не тебе меня увольнять, — уже спокойней сказал Джон.
— Сегодня же поговорю с отцом! — решительно заявила Флоренс, щеки ее горели от гнева и возбуждения.
— Ну и что ты ему скажешь? Что я тебя не поцеловал, хотя ты очень этого хотела? — Джон остановился и посмотрел на ее губы. — Чтобы тебе было о чем рассказать, я могу и поцеловать тебя. А что будет, если я тебя поцелую? — продолжал настаивать он.
— Получишь пощечину, вот что будет, — гневно ответила Флоренс, но сердце ее забилось сильнее. Чтобы скрыть невольную улыбку, она отвернулась.
— А может, ты меня хочешь поцеловать? — грустно спросил Джон.
От неожиданности такого предположения Флоренс резко обернулась к нему, не успев стереть мечтательной улыбки, бродившей на ее губах.
— Нет, не хочу! — Она лгала и знала, что лжет, и знала, что Джон это знает.
— Ну хорошо, ты прав, я всего лишь слабая женщина и, возможно, такое желание у меня возникало… Только не знаю почему.
— Как почему? А новизна? А романтика? Поцеловаться, заняться любовью с совершенно незнакомым человеком! Это ведь не то же самое, чем ты занимаешься со своим женихом, за которого собирается выдать тебя отец.
— Нет.