– Сюда поставьте! – громкий голос отца Хонжа вырвал меня из мира грез. Только тут я поняла, что мы уже ступили в церковь, а несколько неизвестно откуда взявшихся ребятишек споро поджигали свечи, укрепленные в канделябрах по периметру помещения.
Напротив святого отца установили переносную тумбу, из которой он вынул рушник, расшитый самым простым рисунком, и две свечи.
– Подводите молодых ближе! – скомандовала мадам Ятски, и меня тут же подтолкнули вперед. По позвонку пробежал холодок, отчего я нервно передернула плечами. Сегодня это чувство, будто кто-то смотрит в спину и незримо присутствует рядом, увеличилось втрое, отчего я даже подумывала: не поговорить ли с отцом Хонжем? Нечисти в наших краях давно не водилось, но кто знает?..
Сделав пару неуверенных шагов, обернулась на жениха и попала в плен его глаз. Он больше не улыбался. Смотрел странно, без тени иронии. Хмурился.
– Массир Ллойд, – позвала я, – мне бы хотелось поговорить, прежде чем…
– Чем вы поклянетесь мне в верности и любви до гроба? – язвительно отозвался он.
– Между прочим, и вы тоже принесете клятву, – моментально распаляясь, ответила жениху.
Он снова нехорошо улыбнулся. От хорошей улыбки не хочется отшатнуться, а от этой хотелось.
– Мужская клятва отличается от женской, милая Софи, лучшая ученица, – голос Ллойда сочился ядом. – От меня не потребуют столь разительных перемен в жизни.
Это он намекает, что не собирается меня любить и хранить верность?
Теперь улыбнулась я.
– Как говорит моя тётка, многоуважаемый массир, в голодный год люди последним куском хлеба друг с другом делились, а уж мужчиной поделиться со страждущей – сам бог велел.
Отец Хонж громко закашлялся и, выпучив глаза, подал сигнал мадам Оли. Та подхватила ошарашенного жениха под локоть и буквально оттащила к тумбе, приборматывая:
– Свечку возьмите в правую руку, массир дарг. А левой за лик держитесь. Дайте массиру лик в руки. И рушник постелите им под ноги! Софи, ты тоже держи со своей стороны икону. Продолжайте, отец!
Меня поставили рядом с женихом, сунув в правую руку икону, а в левую зажженную свечу.
– Назовите свои имена, данные вам при рождении.
– Джеймс Лэгмэн Ллойд, – проговорил мой будущий муж, шумно сопя и бросая на меня взгляд, полный невысказанных сомнений.
– Софи Эстерхаун, – вторила ему я. Не сдаваться же первой?
– Чудно! Будем считать, что обряд обручения состоялся по всем правилам. Тем более свидетелей на сеновале было более чем достаточно, – тихо молвил отец Хонж, после чего улыбнулся нам и запел молитву на древнем языке. В это время мне на голову и плечи кто-то накинул шерстяную шаль. Только хотела поблагодарить за заботу, как услышала тихое:
– Хоть грудь прикрыла ей, а то совсем срам в таком виде венчаться.
Жених посмотрел мне в глаза, на шаль и снова в глаза. Ухмыльнулся и встал поудобнее. Похоже, он передумал передумывать! Еще миг, и Джеймс прикрыл глаза, точно дремать собрался, как я это обычно на воскресных молитвах делала. А я нервно сглотнула и вновь почувствовала непреодолимое желание бежать. Что-то неправильное было в этой свадьбе, в моем поступке, в согласии жениха… Да, я всегда славилась упрямством и желанием своевольничать, но чтобы вот так? Это впервые. Что же мы делаем? Покосилась на Ллойда, тот голову набок склонил. Точно спит! Собралась было возмутиться, но не успела.
– Является ли ваше желание стать мужем и женой добровольным? – выдернул меня из вялых размышлений о будущем отец Хонж.
И снова, в тысячный раз, по спине холодок. А после необъяснимая уверенность в себе и в том, что делаю, заставляет идти до конца.
– Да, – как можно безразличней пожала плечами и с надеждой уставилась на жениха.
Хоть бы он одумался!
– Да, – почесав подбородок, буркнул Ллойд. Зевнув, еще и вздохнул. – Пожалуй.
– Есть ли некие препятствия, что не могут позволить мне совершить обряд венчания над этими людьми?
Кто-то позади всхрапнул. Леди Оли чихнула. Ятски пожелала ей умолкнуть и не мешать церемонии.
– Прекрасно! Решили, кто станет поручителями этого союза?
Рядом со мной нарисовалась мадам Ферт. К жениху подошел Борк. Они взяли в руки венцы, поданные мальчиком-помощником, и подняли их над нашими головами. Отец Хонж снова запел. Его голос убаюкивал, отдаваясь эхом под сводами церкви и в моей душе.
Или это мой беззвучный вой разносился в голове?
– Не просто ритуал, но обряд, несущий огромное значение и дающий силу, благодаря которой супруги сохранят свой союз даже в водовороте самых трудных испытаний… – слышала я, чувствуя, как начинаю дрожать, но не от холода.