И вот теперь подруги с удовольствием обсуждали новости и делились друг с другом событиями личной жизни. Флоренс стоило больших трудов сдержаться и не рассказать этой милой умной женщине обо всем, что с ней стряслось за последнее время. Правда, в их беседе как-то случайно проскочило упоминание о том, что разлад Флоренс с Аланом не остался для общих знакомых тайной за семью печатями. И тогда ей пришлось сказать, что доктора признали ее бесплодной.
Марджери стала ее успокаивать, говорить какие-то удивительные вещи насчет ежедневных медитаций и приводить примеры, когда печальные медицинские прогнозы не сбывались.
Это надо же, думала Флоренс, сидя рядом с Марджери на верхней палубе в шезлонге, меня в последнее время окружают одни беременные подруги! Знали бы, какая мука видеть их располневшие талии и то особое выражение глаз, какое возникает только у женщин на сносях.
Она время от времени общалась еще с несколькими давними знакомыми, которых пригласила в круиз Марджери. Они вместе плавали в бассейне, загорали, ходили в ресторан.
Что же касается Говарда Севиджа, то первые два дня он почти не выходил из каюты из-за сильного насморка, который одолел его в самое неподходящее время. Однако Флоренс казалось, что дело тут не только в простуде.
После ее бегства они не виделись вот уже три месяца, и хотя пару раз как ни в чем не бывало беседовали по телефону, говорить с глазу на глаз им было до сих пор нелегко. Но если Севидж так уж избегает дальнейших встреч, он мог просто отказаться от круиза. Однако он здесь и, видимо, на что-то рассчитывает.
Утром третьего дня он вошел в уютный зал ресторана и направился прямо к столику, за которым сидели они с Марджери и долговязый мистер Глостер, с упоением повествующий о каких-то там коралловых рифах.
Взяв за спинку стул, Говард отодвинул его и с изяществом пьяного бегемота буквально плюхнулся рядом с Флоренс.
И в тот самый момент, когда драматизм рассказа мистера Глостера достиг наивысшего пика – он как раз описывал момент появления акулы, – Говард наклонился и поцеловал свою соседку в щеку, попутно признаваясь, что насморк у него уже прошел. Затем уронил нож и поправил пятерней растрепанные волосы…
– Никогда не думала, что отсутствие хороших манер может стать следствием перенесенной простуды, – съязвила Флоренс, когда после ланча он пошел проводить ее до дверей каюты.
– А невнимание к страждущим друзьям к каким, интересно, относится манерам? – вернул он ей ее же упрек.
– Извини, но я не хотела тебя беспокоить.
– А если б я умер?
– Да кто бы тебе позволил портить своими глупостями отдых нормальным людям?
– Похоже, я действительно только и делаю, что всем все порчу. Вот и тебе тогда…
– Говард, не начинай, а? Все уже давно проехали, мы с тобой вернулись к исходной точке. А то, что между нами произошло, было дурным сном.
– Вот оно что! – вспылил он. – Я знал, что ты наплюешь на все и вернешься к своему Алану. Этот идиот не заслужил и поворота твоей головы в его сторону, а ты кидаешься к нему в объятия…
– Да. Вскоре после того, как я поняла, что Алан не для меня, он доказал мне, что я не ошибаюсь, – неожиданно мягко согласилась с ним Флоренс. – Причем несколько раз доказал это. Поэтому не думаю, что я бы захотела повторения того же самого.
На его лице отразилось множество эмоций. Затем Говард покачал головой, и глаза его стали грустными.
– Я понятия не имел. Извини. Мне жаль. Если бы я только знал, Фло, я бы отвинтил ему голову!
– Да. Вот поэтому я тебе и не говорила. Поскольку совершенно точно знала, что бы ты сделал. Но что поделать, Севидж, не везет мне в личной жизни! Даже ты доказал это. Не так ли?
– Флоренс!
При звуке его голоса, который так нежно произнес ее имя, она замерла. Но все еще не могла долго смотреть ему в глаза. Если бы она сделала это, то не смогла бы уйти. Флоренс прекрасно знала это.
– Что?
– Почему тогда ты поцеловала его?
– Я его не целовала. – Она тяжело вздохнула. – Это сделал он сам, притом насильно. И если бы ты подождал десять секунд, то увидел бы мою реакцию на это хамство.
От испытанного эмоционального напряжения Флоренс вдруг ощутила страшную слабость. Она открыла дверь своей каюты и, попрощавшись с Говардом, бессильно опустилась в кресло. Он хотел последовать за ней, но ей пришлось отказать ему, сославшись на головокружение.
Ей казалось, что она проспала целую вечность. Переодевшись, Флоренс поднялась на верхнюю палубу.
Зазвучала знакомая мелодия, и у нее заныло сердце.
– Значит, это я сам все испортил? – Говард оказался рядом с ней раньше, чем она успела его заметить. Он без предисловий решил продолжить прерванный разговор, причем говорил громко, не обращая внимания на тех, кто находился поблизости.
– Это все получилось из-за глупого спора, Говард. От него пошли все наши беды. Может, было бы лучше, если б все оставалось по-прежнему.
Говард несколько мгновений смотрел на ее опущенные плечи.
– Что мне сделать, чтобы у нас все снова наладилось?
– Если ты не понял этого до настоящего момента, то я ничем не могу тебе помочь.
Заморгав, она перевела взгляд на плывущие над головой легкие облака. Флоренс выждала несколько мгновений, но Говард так ничего и не сказал. Она была в растерянности и уже хотела было отправиться к Марджери, благо рядом с ней был свободный шезлонг.
Но тут Говард схватил ее за руку и как полоумный заорал:
– Да, я так люблю тебя, что ничего не соображаю! И просто умираю, когда тебя нет рядом.
Она скрестила руки на груди, словно пыталась удержать сердце, готовое вырваться из груди от внезапно нахлынувшего безумного счастья.
– Ясно. А когда именно тебе пришло в голову такое шокирующее открытие?
– Я думаю, около двенадцати лет назад. Извини, могу ошибиться на несколько месяцев.
Она изумленно посмотрела на него.
Говард приблизился к ней чуть ли не вплотную, а окружающие глупо улыбались, глядя на эту сцену.
– Это произошло на твой день рождения.
– На мое восемнадцатилетие?
– Ты тогда сказала мне, что любишь Алана. И хотя я знал это, все равно не мог отвести от тебя взгляда. Я не должен был так поступать, но ничего не мог с собой поделать.
Флоренс нежно улыбнулась.
– Да. Это правда.
Он продолжал:
– Я думал, что со временем справлюсь с этим. Но ты навсегда осталась в моем сердце. И я не хочу никого, кроме тебя.
– Наконец, ты понял все правильно.
– Я знаю.
– Дорогая, ты собираешься плавать в бассейне? – спросил один из участников круиза у своей жены.
Та лишь отмахнулась:
– Минутку подожди. Я никуда не пойду, пока эта очаровательная парочка не выяснит все до конца. Хочу быть уверена, что у них все наладится.
– Двенадцать лет, Говард. За все это время ты не сказал мне ни единого слова о любви!
Он пожал плечами.
– Я просто не успел. Ты ушла от меня к Алану. А потом, когда я приезжал за тобой в Канаду и просил вернуться, разве это не было признанием, пусть даже косвенным?
Флоренс кивнула.
– Может быть, если бы ты объяснил мне причину, я бы оказалась дома значительно раньше.
Он стоял перед ней, затаив дыхание. Его карие глаза смотрели в зеленую глубину ее глаз.
– Так что же заставило тебя вернуться домой, Коверндейл?
Она улыбнулась.
– Ты. Я приехала к тебе, Севидж. Но я думала, что ты догадывался.
– Догадывался о чем? – Он прошептал это, потому что глазами уже начал заниматься с ней любовью.
– О том, что без тебя для меня нет жизни. Я схожу по тебе с ума, с тех пор как встретила. Просто мне потребовалось слишком много времени, чтобы это осознать. Мне даже становится страшно, когда я думаю об этом. Все мое существование крутится вокруг одного – вокруг моей любви к тебе.