По волнистой равнине двигалась какая-то тень. Сначала мне показалось, что это просто облако затемнило горизонт, но облаков на небе не было и в помине, только какая-то мутная дымка заслоняла небо, хотя, скорее всего, это ветер поднял песчаную пыль. Гигантский шар — теперь точно видно, что это не плоский диск, — уже полностью поднялся над горизонтом, карабкаясь все выше, подавляя своей величественной массой, внушая какой-то неосознанный трепет… Воздух помутнел, наполнившись желтоватой пылью, так что даже лучи солнца немного ослабели. Птичьи стаи, черными ручьями несущиеся на фоне огромного светящегося диска, добавляли жути в и так странную для моего глаза картину. Местный апокалипсис какой-то! Хотя, кто знает, может, здесь такое явление — что-то обычное, вроде нашей смены сезонов?
Я взял прихваченный из кабины электронный бинокль, всмотрелся в темную зону, надвигающуюся с восхода. Бинокль послушно увеличил изображение, и к глазам придвинулась темная клубящаяся стена, с огромной скоростью несущаяся по равнине. Перед стеной в одном месте прыгали какие-то блохи, и я, нажав клавишу зума, различил несколько десятков довольно крупных животных, вроде наших антилоп или кенгуру — разобрать было невозможно, — несущихся огромными длинными прыжками от настигающей их смерти. Да, песчаная буря — это страшное зрелище, даже если ты находишься в относительной безопасности.
Я нажал клавишу интеркома:
— Данилыч, через несколько минут нас захлестнет песчаная буря. Нельзя за какой-нибудь холм спрятаться?
— Хреново, — раздался в динамике голос Данилыча. — Если много песка несет, то и радиолокаторы не помогут: не пробьются через такие помехи, а ехать на ощупь я еще не умею. Леш, посмотри укрытие, тебе сверху виднее… Конечно, можно было бы просто так, без прикрытия переждать, но что-то не хочется… Поищи, милый!
Я закрутил головой, потом стал осматривать местность в бинокль. Воздух все больше мутнел, наполняясь пылью, и рассмотреть что-либо, особенно при движении автопоезда, было очень трудно, хотя…
— Данилыч, вправо на десять-двенадцать минут — видишь?
Данилыч помолчал немного, видимо, всматриваясь в желтоватую муть, пытаясь различить замеченную мной группу невысоких скал, что стояли немного обособленно от основного горного массива, который, кстати, стал намного покатей и ниже с тех пор, как мы выехали из деревни. Потом рявкнул, по-видимому, на Санька:
— Не говори под руку! Вижу вроде бы. Леха… ты смотри, с какой стороны туда лучше подъехать?
Я снова заводил окулярами бинокля по желтой мути, наполнявшей воздух. Темнело все сильнее, так что нам следовало поторопиться… так, кажется, подъем слева от скал немного более пологий, и есть вероятность того, что наша многострадальная «Скания» его одолеет.
Данилыч, делая поправки по моим советам, стал лавировать между глыбами, виляя автопоездом так, словно был водителем маршрутки в час пик на проспекте. Я поспешно пристегнулся в кресле стрелка, с восхищением наблюдая, как наш водитель виртуозно проводит многотонную махину среди препятствий, будто не грузный и неповоротливый автопоезд ведет, а легким внедорожником управляет.
Машину трясло, она дрожала и подпрыгивала, словно замерзший щенок. То и дело слышались удары по днищу, и я всерьез стал опасаться, как бы не разбилась подвеска. Не знаю, что сделали шебекские механики с приводом, но автопоезд уверенно карабкался все выше и выше, словно был усиленным раллийным грузовиком, а не обычным шоссейным тягачом. Пару раз Данилыч цеплял бортами прицепа за каменные глыбы — тогда раздавался противный скрежет, от которого начинали ныть скулы и сердце противно обмирало…
Несмотря на то, что я твердо знал: Данилыч — виртуоз своего дела, я пережил немало острых моментов, когда крены «Скании» становились угрожающе крутыми. Наконец весь шум и треск, издаваемый рвущимся вверх по склону автопоездом, заглушил победный рев урагана, который принес в своих бешеных струях невообразимое количество песка и мелкого щебня. Сразу резко потемнело. Я уже ничего не мог различить в буром месиве, несущемся снаружи. Миллиарды камушков и песчинок терлись о колпак пулеметного гнезда, шуршали, выли, стучали, скрипели, создавая жуткое впечатление, словно невообразимое множество маленьких зверьков стараются прогрызть, процарапать прозрачную бронекерамику и растерзать непокорного, дерзнувшего смотреть в глаза разъяренной песчаной буре. Несколько более сильных ударов заставили меня втянуть голову в плечи: очевидно, бешеный поток ветра подхватывал и щебень покрупнее. Я явственно стал ощущать, что Данилыч не только ведет «Сканию» между скальными глыбами, но и борется с неистовым натиском урагана, который явно сносил прицеп вправо, когда водитель при повороте подставлял ветру левую плоскость автопоезда.