Всю трясет, словно током бьет. Никита кажется спокойным, но нервные движения руками и сжатые челюсти говорят о том, что он напряжен. Меня медленно начинают ковырять изнутри угрызения совести, потому что я сама виновата в произошедшем. Не нужно было показывать характер. Тогда ограничились бы простой перепалкой между нами, а так...
Сглатываю противную слюну с привкусом крови и поглядываю на разбитые пальцы Ника. Еще раз убеждаюсь, что он не такой, каким хочет казаться. Стал бы другой "золотой парнишка" лезть в драку за серую мышь? Сомневаюсь...
- Пойдем, - сухо сказал Никита, когда остановил машину около подъезда и заглушил мотор, - тебе нужно привести себя в порядок.
Я лишь кивнула, кутаясь в его куртку, потому что стало очень холодно, а может быть это был отходняк. Мы выбрались из споркара и в жутком и гнетущем молчании поднялись в квартиру, где мне стало легче. Просто потому что стены скрывали от мрака, в котором меня чуть не изнасиловали, а ведь этот ублюдок со шрамом почти...
- Иди в ванную, - приказал Ник, включая свет, - я сейчас принесу тебе одежду.
Я открыла дверь в ванную и шагнула внутрь, боясь, что водой весь ужас не смою. Уставилась на душевую кабинку, как на что-то сверхестественное, и стояла так, пока не пришел Ник. Он не говорил ни слова, протянул мне стопку тряпок высшего класса, а я не выдержала. Разрыдалась, как маленький ребенок.
- Бл*, Чулок, только не разводи озера... - Чуть ли не застонал он, но тут же прижал меня к себе. - Ненавижу бабские слезы, хоть и оправдано. - Прогундел Ник мне на ухо, вызвав нервный смешок. - Если бы ты знала, как мне хочется дать тебе леща в этот момент, то не усмехалась бы.
Глава 17
***Никита***
Слезы...
Как, сука, я ненавижу ревущих телок, кто бы знал?!
Глаза красные, веки опухшие, сопли и слюни текут. Фу, сука...
Но тут другой случай. Все по-другому... Почему-то...
Прижимаю Чулка к себе и чувствую, как футболка увлажняется от ее слез. Да и не плачет она в голос, а постанывает, словно побитый щенок, вызывая у меня какую-то слюнявую жалость.
Впервые не хочется убежать куда подальше от цирка, ведь плачет натурально, а в машине сдерживалась, как могла.
Но, леща бы, я все-таки ей втащил. Слегка. Чтобы в чувство пришла.
Потерял счет времени, пока стоял, как истукан и гладил ее по волосам, спине и боялся задеть задницу, хоть очень хотел. Не совсем же долбо*б, в конце-то концов, чтобы после такого приставать.
Наверное, и член не встанет...
- Прости... - Выбивает меня из колеи пошлости хриплый голос Кати, которая отстраняется и смешно вытирает глаза и нос рукавом моей, бл*, кожанки!
Становится смешно от этой картины, но я старательно сдерживаю ржач, понимая, что выглядеть будет ненормально, если я сейчас рассмеюсь.
- За что? - Спрашиваю, складывая руки на груди и смотря, как Катя отводит глаза в сторону, избегая зрительного контакта.
Почему-то меня отпускает именно в этот момент, и не хочется никого убивать, да и леща давать тоже. Странное умиротворение вперемешку с каким-то сраным новым чувством, которое возникает при взгляде на Чулка.
- Что из-за меня тебе пришлось драться. - Говорит она и поднимает на меня заплаканные глаза, а я в этот миг оцениваю губы, особенно нижнюю, которая разбита.
- А не должен был? - Начинаю злиться, потому что Чулок, видимо, считает меня совсем конченным, если думает, что я позволю двум упырям творить с девушкой такое.
- Н-н-не знаю... - Шепчет еле слышно, часто моргая. - Просто тебя могли избить до смерти. Ради меня никто... Я...
- Слушай, Чулочек, - подхожу к ней и смотрю сверху вниз, - никто и никогда трогать мое не будет. Или ты еще это не поняла?
- Т-т-твое... - Карие глаза расширяются до неузнаваемости, пока я озабоченно смотрю на губы.
- Без вариантов. - Говорю искренне, потому что за эти дни чертов Чулок, действительно, влез куда-то глубоко в меня.
Туда, куда я и сам дороги не знаю, но она каким-то образом забралась. Несколько секунд гляделок приводят к тому, что в ванной становится жарко. Чувствую себя гребаным извращенцем, но не успеваю уйти, потому что Катя дотрагивается до меня сама, поднимает футболку и нервно сглатывает, глядя на порез, кровь на котором уже успела немного подсохнуть.
- Надо обработать. - Говорит так тихо, что мне приходится напрягать бедные уши, чтобы различить эти хрипы. - Я... - Беру ее руку и отвожу в сторону, пересиливая себя.
- Душевую видишь. Здесь стерильно. Ничего не подцепишь. - Говорю спокойно, чтобы не выдать того, как хочу ее раздеть и сделать то, что нельзя сейчас делать. - А потом займемся этим. - Указываю на ее губу и ссадины на ногах, после чего ухожу из комнаты и сжимаю кулаки.