— Генерал Мун, спасибо, что так быстро откликнулись на мое письмо. Я в Нью-Йорке на борту судна. Со мной капитан Мариуччи из Нью-Йорка. Да, да, здесь в доках.
Все в порядке. Не волнуйтесь. Ваш корабль не сдвинется с места. Можете замкнуть цепочку, когда захотите. До свидания, генерал. Позвольте сказать, какая честь для меня… Простите, сэр? Да, можете. Одну секунду.
Фон Драксис посмотрел на Мариуччи:
— Он хочет поговорить с вами, капитан.
Мариуччи встал и взял трубку.
— Говорит капитан Мариуччи, — сказал он. — Кто это? Около шестидесяти секунд он внимательно слушал, видно было, как кровь отхлынула у него от лица.
— Подождите, секунду, генерал, — сказал он и взял ручку. — Я думаю, мне лучше записать эту последнюю часть.
Мариуччи нацарапал одну строчку в блокноте.
— Так, не могли бы вы повторить еще раз? Да. Хорошо. Я понял. До свидания, генерал. Я передам ваше сообщение. — Мариуччи вырвал первый листок из блокнота и секунду просто смотрел на него.
Когда он положил трубку, его рука заметно дрожала. Он взял себя в руки и вернулся к Алексу Хоку.
— Это был генерал Мун, — произнес Мариуччи лишенным всяких эмоций голосом. — Он хочет, чтобы мы позвонили президенту и передали ему сообщение.
— Сообщение?
— Да. Я думаю, это должен сделать ты, Алекс.
— Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном, барон? — спросил Хок, поднимаясь на ноги.
Пожалуйста, — милостиво разрешил барон. Вид у него при этом был крайне самодовольный.
— Что за сообщение? — спросил Хок, набрав номер прямого телефона президента.
— Вот. Я записал.
Хок услышал в трубке знакомый голос.
— Мистер президент, это Алекс Хок.
— Алекс. Где ты сейчас?
— На борту «Левиафана» в Нью-Йорке, сэр. У меня для вас срочное сообщение, сэр. Мы только что получили его напрямую от генерала Муна из Гонконга. Возможно, вы захотите, чтобы его услышали и другие.
— Я включаю громкую связь. Говори, Алекс.
— Мистер президент, генерал выдвинул следующее требование — я цитирую, сэр: «Соединенные Штаты должны аннулировать указ о начале операции «Неожиданный поворот». Если они этого не сделают, последствия будут катастрофическими».
— Хорошо. Мы поняли. Он поставил какие-то сроки?
— Да, сэр. Он только что включил таймер. Устройство сдетонирует в четыре утра. Устройство нельзя отключить без кода, известного ему одному.
— Сколько сейчас времени? Черт! Два часа девять минут.
— Да, сэр. У нас меньше двух часов.
— Боже! Мы уже работаем, пытаемся найти какое-то решение. Вы должны отвести этот корабль подальше в открытое море, причем сделать это быстро. Вы сможете это сделать, Алекс?
— Я думаю, нам придется сделать это, мистер президент.
— Еще что-нибудь?
— Да, сэр. Он сказал, если он не получит подтверждения того, что «Неожиданный поворот» нейтрализован, вы можете попрощаться с Нью-Йорком.
62
Хок стоял на корме у поручней на верхней палубе лайнера и смотрел на манипуляции с буксирами со все возрастающим ужасом. Если у него и были задания, в которых главную роль играло время, то они ничего не значили по сравнению с тем, что происходило сейчас. Буксир «Карен Морган» занял позицию у кормы огромного лайнера. Толстый буксирный канат тянулся от швартовой тумбы на корме «Левиафана» к носу буксира. Внезапно канат натянулся; буксир начал тянуть изо всех сил. Против своей воли «Левиафану» предстояло, пятясь, уйти с места стоянки. Это был мучительно медленный процесс.
С каждой минутой мысли Алекса становились все мрачнее и мрачнее.
А Нью-Йорк спокойно спал, десять миллионов жителей вкушали благостный отдых, не подозревая о смертоносной драме, которая разыгрывалась в порту. Когда Хок размышлял о ровно светящихся за каждым окном огоньках человеческих жизней, его вдруг пронзила ужасная мысль. Эмброуз Конгрив лежит сейчас в больничной постели на другом конце города. Может быть, в палате горит настольная лампа. И Диана Марс тихо сидит у его изголовья и читает ему Йетса.
Что до него самого, то Алекс всегда чувствовал, что он с самого рождения был одной ногой в могиле. Он потерял жену. Пуля, пронзившая ей сердце, на самом деле предназначалась ему. Когда живешь, зная, что занял часы жизни у другого, погибшего вместо тебя, наступает какое-то онемение. Все мысли, которые сейчас роились в голове у Алекса, были сосредоточены на других.
Он думал об Эмброузе и Диане, которые так поздно нашли свою любовь. О Мариуччи, который был настоящим нью-йоркским героем. О том парне из береговой охраны, Тайнане, который принес Америке золотую медаль на Олимпийских играх в Афинах. Ни один из этих людей не заслужил такой участи. Просто исчезнуть, как…