Выбрать главу

Поверенный, некий мистер Ридинг, пару раз кашлянул в кулак и пошелестел бумагами на огромном столе.

Этот инцидент был последним звеном в длинной цепочке разочарований в жизни Генри. Эмброуз знал его с самого рождения. Мальчик, казалось, был обречен на неудачи с самого начала.

Единственный сын Августы был одним из тех прирожденных неудачников, которые время от времени появляются на нашей планете, с тусклой копной рыжих волос на голове. Природа не наградила его хорошо очерченной нижней челюстью и выдающимся подбородком, которыми отличались большинство мужчин из рода Буллингов. Он мучился в разных частных школах, а из Кембриджа его выставили за аморалку. В те дни именно так называли ситуацию, когда студента застают с женой преподавателя в весьма пикантном положении.

Перебравшись в Париж, Генри несколько лет проболтался в Сорбонне, а потом вообразил себя живописцем. Установив мольберт на набережной, у воспетой поэтами грязной Сены, он намалевал несколько огромных полотен, которые, на взгляд искушенного в живописи Эмброуза, были подобны сценам бессмысленного насилия.

В восьмидесятые годы Генри потерял немалую долю состояния матери, сделав, мягко говоря, неудачное вложение капитала. Без гроша в кармане, поджав хвост, он вернулся в отчий дом и поселился в маленькой квартирке над домиком садовника. А через какое-то время переехал в довольно неприятный район города. В глазах Эмброуза он оставался все тем же избалованным снобом. Его притворный французский акцент не улучшал характера. Равно как и привезенные из Парижа розовые рубашки, по сто долларов каждая, которые он вряд ли мог себе позволить на зарплату клерка французского посольства.

Генри Буллинг был шпионом. Он зарабатывал пару лишних шиллингов, присматривая за тем, как обстоят дела во французском посольстве, и регулярно докладывая о своих наблюдениях в Скотланд-Ярд. Так как Эмброуз приходился Генри кузеном, именно ему приходилось выслушивать сплетни, собранные за всю неделю, и изучать тайком сделанные копии по большей части бесполезных документов, которые Буллинг запихивал в свой чемодан, перед тем как отправиться на обел. У Эмброуза вошло в привычку встречаться с кузеном на скамейках в парке Сейнт-Джеймс.

Новая экономка Конгрива Мэй Первис, крепкая симпатичная шотландка, хлопотала на кухне за стеной. После завтрака она начнет заниматься ежедневными делами, будет взбивать подушки, вытирать пыль и наводить порядок в коттедже «Душевный покой». В данный момент миссис Первис старательно вырезала куски тонких китайских обоев с цветочными узорами и укладывала их на дно ящиков и шкафов в новой кухонной мебели.

У Мэй была привычка насвистывать во время работы, и Эмброуз находил это весьма забавным. Она начинала с середины какой-нибудь мелодии, насвистывала ее с час или около того, а потом переходила к следующему номеру своего, казалось, не имеющего границ репертуара. Он каждое утро смотрел, как она суетится по хозяйству, и раздумывал, является ли это точным отображением семейной жизни. Уютно, спокойно, умиротворяюще. Прямо идиллия! Даже застенчивая улыбка, игравшая на лице миссис Первис, когда она напевала себе под нос и занималась домоводством, была — ну, в общем, он даже начинал подумывать, нет ли в мире кого-то и для него… Его второй половины.

И приходил к выводу, что, нет, пожалуй, ведь если бы была, он наверняка уже нашел бы ее. В конце концов ему уже перевалило за пятьдесят.

Счастливый детектив впился зубами в свой тост, блаженно вздохнул и снова уткнулся в свежий номер «Таймс». Экономические новости из Европы наводили тоску. Два краеугольных камня европейской экономики, Германия и Франция, заявляют о застойных явлениях в экономическом развитии. Удивительно, но Франция собирается выйти из Евросоюза! Не утихает шумиха вокруг очередного политического убийства. Из штаб-квартиры Европейского союза в Брюсселе отчетливо попахивает паникой. И так далее и тому подобное, страница за страницей. Иногда он задавался вопросом, зачем вообще читает эти чертовы газеты. Они всегда, ежедневно, в любое время года сообщали только плохие новости.