— Я сильно изменилась?
— Не очень, раз я узнал тебя, — он улыбнулся. — Но все-таки — да.
— Ты — тоже.
Марина взяла конфету и, разворачивая ее, попросила:
— Володя, расскажи о себе. Ты женат?
— Женат. Двое детей: Димка и Маринка. — Глаза Владимира потеплели.
— Маринка?
— Да. В честь одной знакомой, с которой когда-то служили вместе.
Марина слегка зарделась.
— Расскажи, как ты жил эти годы?
— Как и многие из тех, кто остался в армии: служил, медленно поднимаясь по ступенькам, экстерном сдал за нормальное училище, поступил в академию, после академии попал сюда. Вот и вся моя биография. Ничего особенного…
— А где женился?
— В Германии.
— На немке?
— Зачем же… Там было немало наших девушек: работали в частях, в учреждениях военной администрации.
— Кем была твоя жена?
— Машинисткой в штабе полка. А я командовал ротой.
— Она сейчас работает?
— Нет. Не с кем детей оставить.
— Я бы так не смогла… без работы.
— Видимо, у тебя другое положение.
— У нас домашнее хозяйство ведет свекровь. Мы живем в ее квартире.
— У меня нет ни того, ни другого.
— Это же так трудно…
— Разве я один такой?
— Да, правда…
Марина опять о чем-то задумалась. Владимир налил в бокалы вина:
— За тебя, за твое счастье. — И залпом выпил.
Марина пить не стала. Владимир спросил:
— А ты почему?
Не ответив, Марина положила свою ладонь на его руку и проникновенно сказала:
— Володя, ты беспокоишься за раненого? Я вижу… Он будет жить, поверь… Если из-за этого у тебя неприятности, передай Шляхтину — мне муж рассказывал, что это за человек, — все будет хорошо, все…
Непрочный хмель мгновенно покинул Владимира. Он был поражен. И не столько тем, как верно Марина угадала его состояние — хотя он был уверен, что сейчас им владеют лишь чувства, вызванные нежданной встречей с Мариной, — сколько ее искренней участливостью и желанием утешить его. Как ему нужны были в эти трудные дни, полные мучительных раздумий, объяснений с начальством, сердечные слова участия! И он услышал их. От человека, который некогда дал ему короткое счастье и вынудил долго страдать.
Владимир порывисто наклонился и поцеловал Марине руку.
4
В лагерь Владимир возвращался последним рейсовым автобусом. Мощный комфортабельный «икарус-люкс», ревя, мчался по асфальтовому шоссе. Владимир смотрел в окно, но ничего, кроме отражения своего лица в черном стекле, не видел. Лицо было устало-отрешенное.
Впереди Владимира сидели парень с девушкой. Склонив друг к другу головы, они умиротворенно дремали под убаюкивающий гул мотора. Владимир позавидовал их молодости, их любви. Ведь он и его ровесники повзрослели слишком рано, не довелось им изведать в полной мера счастья юности. А многие лишились не только этого — жизни. Война всему виной… Но война сблизила их с Мариной. Оба тогда носили курсантские погоны. И хоть виделись редко, урывками, все равно были счастливы и думали, что так будет всегда. Однако война же и разлучила их. А как повернулась бы их жизнь, встреться они после победы? Ты сожалеешь, что случилось иначе, Владимир? К черту сожаления! Если только вздыхать по прошлому, для чего тогда жить? А у тебя работа, которую ты любишь. У тебя жена и дети. Ты не мыслишь своей жизни без Лиды, без Димки, без Маришки. Они для тебя самые дорогие, они — частица самого тебя. И все-таки тебе почему-то грустно сейчас. Ощущение такое, будто что-то в жизни сделал не так, прошел мимо чего-то, а вернуться, поправить уже нельзя… Может быть, это просто от усталости, от того, что тебе пришлось много пережить за последние дни? Или тебя беспокоит сознание того, что ты не так вел себя, встретившись с Мариной?
Шуршат по асфальту шины, мерно рокочет двигатель. Отбрасывая фарами темноту, автобус несется в ночь. Прохладный ветер врывается в салон и ласково щекочет Владимиру лицо. Владимир закрывает глаза, и кажется ему, что это Марина опять притрагивается к нему своими нежными пальцами.
Марина! Марина!..
VII. ДЕЛО РЯДОВОГО СУТОРМИНА
1
Расследовать чрезвычайное происшествие, случившееся на тактическом учении с боевой стрельбой в Н-ском мотострелковом полку, было поручено следователю гарнизонной военной прокуратуры капитану Ивину. Ознакомившись с поступившими материалами, Ивин на другой день отправился в лагерь. В автобусе он удобно устроился на своем излюбленном месте — у окна и, пока машина ехала по улицам утреннего города, разглядывал пассажиров. По их внешнему виду и манере держаться он пытался представить, кто они, эти люди, какие у них заботы.