Ващенко комиссовали, едет домой.
Проводили мы его хорошо. Грамоту за отличную службу дали. Всем взводом скинулись и купили на память электробритву.
Грустно, когда расстаешься с хорошим человеком. И еще грустнее оттого, что поздно довелось узнать, какой он в действительности.
Это вам наука, товарищ лейтенант.
2
Летняя учеба подходила к концу. Оставалось провести тактическое учение — и «можно подбивать бабки», заявил Шляхтин, поставив перед командирами батальонов новую «вводную». Она не явилась для них чем-то неожиданным: учение было плановым. Однако названный Шляхтиным срок его проведения заставлял приналечь на подготовку.
Отпуская комбатов, Шляхтин вторично напомнил о важности учения и не преминул сказать Хабарову:
— Смотрите, не получилось бы, как в прошлый раз. Людей чуть не перестреляли, не хватало, чтоб еще танками подавили. Тот же ваш Перначев. Боюсь, не отстояли ль вы его на свою шею.
Хабаров смолчал. Ему не раз приходилось сносить уколы, особенно после того как он вновь столкнулся с командиром полка: на этот раз — защищая Перначева. Выиграл (лишь благодаря вмешательству начальника политотдела) Хабаров. Этого Шляхтин ему не простил и при всяком удобном случае напоминал.
Вернувшись в батальон, Хабаров тотчас созвал в штаб — небольшую комнату в том же длинном низком строении позади солдатских палаток, в котором размещались ротные канцелярии и кладовые, — своих заместителей и командиров рот.
— Рассаживайтесь, — сказал он офицерам, — отпущу не скоро: предстоит большое дело.
— Какое? — не утерпел Самарцев и всем корпусом подался к комбату.
— Учение, — ответил Хабаров и стал излагать задачи, поставленные командиром полка.
— Сбор будет по тревоге, — предупредил он и подчеркнул: — Прошу обратить внимание на организованность и быстроту. Не так, как в прошлый раз…
«В прошлый раз» — это была тревога, объявленная батальону Шляхтиным. Полковник решил лично удостовериться, насколько улучшились дела в батальоне с приходом нового командира, и, явившись как-то в четыре утра в палаточный городок, бросил дежурному одно слово: «Тревога!» — и посмотрел на часы.
После отбоя он собрал офицеров и сказал, что батальон в положенное время уложился, однако при сборе по тревоге было много излишней суеты и неорганизованности. И стал перечислять недостатки и упущения, которых набралось столько, что к концу разбора многим начало казаться: с боеготовностью в батальоне далеко не все благополучно.
Велев в недельный срок устранить «безобразие», а «расхлябанным накрутить хвосты», Шляхтин ушел, пообещав: «Если такое повторится, пеняйте на себя».
Хабаров напомнил офицерам об этом случае, а затем перечислил, что нужно сделать в ротах, готовясь к учению, и закончил:
— Наши замыслы и распоряжения выполнять будут люди. Дойдите до каждого солдата, убедитесь, готов ли он, знает ли, что́ ему делать. И конечно, как настроение…
— Товарищ майор, а как вы смотрите… — воскликнул Самарцев. — Что, если мы развернем соцсоревнование? Не вообще: «выполним», «добьемся»… А пусть каждый возьмет конкретное обязательство. Скажем, на время марша. Особенно водители. Или по оборудованию исходного района. Ну и так далее. По задачам. Знаете, как это зажжет людей!
— Хорошая идея! — одобрил Петелин.
Хабаров поддержал его и сказал Самарцеву:
— Перед тобой, Петр Гаврилыч, как перед партийным секретарем, один лозунг: «Коммунисты, вперед!»
— Ясно! — Самарцев тряхнул кудрями. Чувствовалось, ему не терпелось взяться за дело.
— Кстати, у нас кто-нибудь готовится в партию? — поинтересовался Хабаров.
— А как же! — Самарцев вскинул голову и по пальцам перечислил: — Лейтенант Степанов, сержант Бригинец, рядовой Алабин.
— Надо бы принять их до учения. Как было на фронте? Перед боем лучших бойцов — в партию.
— Мы так и думаем, — сказал Петелин и попросил Хабарова выступить на партийном собрании с докладом.
Надвигались сумерки. Роща за палатками превратилась в плотную темную массу, из нее в небо восходила густая синева ночи. В комнате включили свет — яркую, без абажура лампочку на 150 ватт. Вокруг нее замельтешили комары и мотыльки.
Противник того, чтобы офицеры засиживались в подразделениях допоздна, Хабаров на этот раз изменил своему правилу (впрочем, он не однажды изменял ему): наступил период, как при подготовке к бою. И офицеры, разные по служебному положению и по характеру, придвинулись друг к другу, решая, как лучше подготовить батальон к тактическому учению.