Баба Таня сказала, что в нашем роду нескольких женщин звали Авдотьями. Только меня звали Дашей, а не Дошей. Я сама так хотела. Баба Таня тоже была Салтыкова.
И еще баба Таня сказала, что раз я Салтыкова, то имя Дарья мне совсем не подходит. «Как твоя мать могла назвать дочь Дарьей?!» Тогда я этого возмущения не поняла. Поняла позже, когда узнала про Дарью Николаевну Салтыкову, печально известную Салтычиху, хотя она по рождению была Иванова, а Салтыковой стала по мужу. И наша ветвь к этой психически ненормальной женщине, замучившей много невинных людей, не имеет никакого отношения. Но лучше все равно не вызывать у людей таких ассоциаций. Лучше быть Авдотьей Андреевной!
– Про моего старшего брата так ничего и неизвестно?
Мать Андрея покачала головой. На пожаре он не погиб. Но куда мог деться? Да вполне мог подсесть в кабину к какому-нибудь дальнобойщику, которые посещали мою мать, и сейчас живет где-нибудь в Сибири. Или… все могло закончиться печально. Я очень надеялась, что мой брат жив и попал в хорошую семью.
До революции 1917 года
Следующий воспитанник оказался из семьи Салтыковых – но не от вдовца, у которого работала подруга Аполлинарии Антоновны Анна. Аполлинария Антоновна продолжала регулярно встречаться со своей подругой по Смольному институту. Про графа Разуваева Анна больше ничего не говорила, в газетах про него и семью Разуваевых ничего больше не писали. Аполлинария Антоновна понятия не имела, что случилось с законными дочерьми графа. Но что-то он явно оставил Анне. Подруга регулярно передавала Аполлинарии деньги на сына. Суммы были небольшие, но тем не менее. Или они были из тех денег, которые ей платил вдовец Салтыков? Отношения с новым нанимателем у Анны явно сложились доверительные. Или… Аполлинария Антоновна не решалась спрашивать. Она была очень деликатной женщиной. Но, самое главное, она была безумно благодарна Анне за ребенка, за то счастье, которое Петенька принес в их семью.
И еще была девочка – дочь банкира Синеглазова и балерины. Как можно было отказаться от такого ангелочка? Ведь у балерины не было веской причины, как у Анны! Анна-то боялась за жизнь ребенка.
На этот раз помощь требовалась то ли двоюродной, то ли троюродной сестре последнего нанимателя Анны, в девичестве Салтыковой. Она тоже вдовствовала, как и брат, от умершего мужа имела троих детей. Ей был не нужен четвертый и, главное, незаконнорожденный ребенок, происхождение которого потребовалось бы объяснять обществу. Вдова была богатой и была готова оплачивать его содержание в приличной семье. Аполлинарии Антоновне не сказали имени отца ребенка. Может, это был конюх или лакей, с которым вдовушка удовлетворяла соответствующие потребности? Да вроде и муж у нее был человеком весьма преклонного возраста. Может, и остальные дети не от него? Но пока он был жив, их появление на свет вполне можно было объяснить, приличия соблюдались, но теперь… Зачем вдовушке лишние проблемы?
Потом кухарка родила от профессорского сына. Профессор Смоленский был очередным знакомым вдовца Салтыкова, который и подсказал дедушке, не желавшему иметь внука от неграмотной деревенской бабы, к кому обратиться. Кухарка осталась в семье, так как готовила божественно. Сынок был отправлен учиться за границу. Ребенок оказался у Аполлинарии Антоновны. Дедушка-профессор выплачивал на его содержание ежемесячное пособие.
Лесопромышленник Мещеряков захотел скрыть позор дочери. Кому она нужна обесчещенная? Конечно, найдутся желающие получить приданое, но как относиться-то к ней будут? Как она могла?! Воспитывали ее в строгости, с раннего детства внушали, как должна себя вести приличная девушка. Да еще и влюбилась в вольнодумца, брата подруги. А он, негодник, не только идеями революции проникся, но и на дочь достойного человека позарился. Хотел, чтобы и девка-дура прониклась идеями революции и на эту самую революцию отцовские деньги потратила. Она уже успела немало отнести этому прохвосту. Вольнодумец отправился на каторгу, дочь родила в самом дальнем отцовском поместье, ребенок оказался у Аполлинарии Антоновны. Опять же с выплатой ежемесячного содержания, и весьма щедрого.
Обворожительная итальянская певица Каролина, уже известная в Европе, появилась и на петербургской сцене. В родной Италии, в Риме, она начала выступать рано, в тринадцать лет. Вначале пела на улицах и в небольших кафе, потом стала выступать в мюзик-холлах, кабаре и так называемых увеселительных садах. Она была исключительно хороша собой, и успех ее скорее объяснялся этой красотой и очарованием молодой девушки, а не вокальными данными. Они-то были довольно скромными. Но ведь она не единственная певица в истории, на которую приходили в первую очередь смотреть. Не первая и точно не последняя.