– Соглашайся, Сэм! – продолжал настаивать Каллен. – Все равно последние двадцать лет ты не устаешь твердить, что собираешься выйти за меня замуж. А теперь это сыграет нам на руку: в глазах окружающих твое внимание ко мне будет выглядеть вполне обоснованным. Да и мой интерес покажется таким же естественным… особенно в том случае, если ты не начнешь бросаться вишневыми тортами.
– Все это так, но…
– Ну же, Сэм, это будет так занятно! – уговаривал Каллен с мальчишеским азартом. В детстве таким способом ему неизменно удавалось увлечь ее в очередную авантюру. Устоять перед улыбкой Каллена было свыше ее сил. Кроме того, при всем сумасбродстве этого плана у Саманты имелись и другие стимулы, побуждавшие ее согласиться с Калленом. Эта затея могла помочь образумить Уитни и уменьшить боль Каллена. Как бы то ни было, Саманта любила свою подругу и считала, что они с Калленом оба достойны счастья. И даже независимо от этого Каллен прав: будет очень забавно разыгрывать спектакль и притворяться, что она за ним охотится.
– Считай, что помощник у тебя уже есть, – протягивая ему руку, проговорила Саманта.
– Сэм, ты настоящий друг! – Каллен с чувством потряс ее протянутую руку.
– Нечего сказать, подходящие слова для роковой женщины, – саркастически заметила Саманта и вздохнула. – Так с чего и когда нам начать?
– Завтра мама с отцом созывают гостей на свой юбилей. Мне кажется, случай вполне подходящий.
– Но там же будет столько народу! – ахнула Саманта, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
– В этом-то и вся соль, – принялся объяснять Каллен. – Чем больше будет свидетелей того, как ты со мной кокетничаешь, а я за тобой ухаживаю, тем больше это заденет Уитни.
– Да она просто взбесится, – поправила Саманта и, набравшись решимости, добавила: – Хорошо, завтра начинаем осуществлять наш Грандиозный План.
– Молодец! – обрадовался Каллен, и Саманта с удивлением увидела, что он достал из кармана рубашки записную книжку, взял со стола ручку и приготовился что-то записывать.
– Что ты собираешься делать?
– Для успеха важно не только начало, но и дальнейшая стратегия. Сейчас я хочу ее наметить. Чтобы Уитни нам поверила, мы с тобой должны чаще быть вместе. Я считаю, – он начал делать пометки, – что мне каждый день следует заезжать сюда обедать.
– Обедать? – ужаснулась Саманта.
Она знала, что, когда у них бывают гости, Калида подает обычно не менее четырех блюд, и будет удачей, если они смогут уложиться с обедом в два часа. К тому же за столом они будут не прочь поболтать, а она не могла позволить себе тратить столько времени.
– Но, Сэм, есть ведь все равно надо, – резонно заметил Каллен. – А самым лучшим мне представляется такой вариант: я буду приезжать с утра и оставаться до обеда. Можно еще устраивать пикники и вечерами выбираться куда-нибудь ужинать, а потом…
– Подожди, подожди! – перебила его Саманта, выхватывая записную книжку. – Ты упустил из виду маленькую деталь. Кое-кому надо на жизнь зарабатывать. Не у всех же отпуск, как у тебя. Я должна работать, тем более что осенние соревнования не за горами. Так что мне некогда с тобой прохлаждаться.
– Извини, – смутился Каллен, – я действительно несколько увлекся…
– Знаешь, я, кажется, кое-что придумала. Поскольку твой план будет занимать часть моего времени, ты должен мне его возместить. Думаю, это справедливо.
– Конечно, но как это сделать?
– Ты можешь помочь мне на ранчо. Возьми на себя часть дел, с которыми я не буду справляться.
– Например?
– Ну, не знаю, так сразу трудно сообразить… – Она поудобнее устроилась в кресле и закинула ногу на ногу. – Может быть, это будет утренняя тренировка на манеже – кросс и прыжки через препятствия. Это было бы чудесно.
– Ты в своем уме? – возмутился Каллен. – Предложила бы еще заняться твоей бухгалтерией.
– Нет, с этим ты, пожалуй, не справишься.
– Сэм, но я уже так много лет не занимался с лошадьми!
– Тем более пора к этому вернуться.
– Я потерял навык и боюсь, что только тебе напорчу.
Саманта заметила в глазах Каллена нечто похожее на страх. Его обязательно надо было ободрить.
– Каллен, – мягко начала она. – Ты – прирожденный ковбой, и в твоем сердце продолжает жить любовь к лошадям, хотя ты сейчас и большая шишка в бизнесе. Вспомни: в семнадцать лет ты уже считался одним из лучших наездников и тренеров. Эта страсть вошла в твою плоть и кровь, такие вещи не забываются. Уверяю тебя: ты быстро войдешь в колею. Выездку пока оставим, займемся кроссом и барьерами. Скоро промежуточные соревнования в Морвен-парке, и у меня заявлено четыре лошади. Я уже отрабатывала с ними кросс и конкур, так что для тебя это будет проще простого и все получится замечательно.
– Ну, если ты готова потягаться с Уитни, то и я, пожалуй, решусь потренировать парочку лошадей…
Неуверенная улыбка Каллена болью отозвалась в ее душе.
– Все будет как в старые добрые времена, не волнуйся. – Она накрыла его большую руку своей.
Он благодарно улыбнулся, и Саманта словно растворилась в этой улыбке. На секунду все вокруг исчезло, для нее существовали только серые глаза Каллена, стук собственного сердца и тепло его руки.
– Сэм, ты лучший друг, которого только можно пожелать!
Возвращение к реальности произошло слишком быстро.
– Вот и назови первенца моим именем, – невесело усмехнулась Саманта.
А уже через несколько минут она стояла у окна, провожая глазами идущего по дорожке к машине Каллена.
Ей всегда, с самого детства, нравилось наблюдать за ним, но она старалась делать это так, чтобы он ничего не замечал: самомнение у него и без того было чересчур высоким. Но когда появлялась возможность, Саманта с удовольствием смотрела, как легкий ветерок играет его густыми белокурыми волосами.
Ее взгляд скользнул по атлетической фигуре Каллена: широким крепким плечам, узким бедрам, длинным ногам в мягких кожаных туфлях. Эти туфли не мешали ей видеть в нем кельтского воина, от которого веяло скрытой грозной силой и который был наделен каким-то особым волнующе-эротичным шармом. Кельтские воины были бесстрашны, превосходно владели оружием, отважно сражались и не замечали ран… А ведь Каллен действительно был ранен, и ранен серьезно.
Но почему Уитни не понимает этого? Почему не хочет дать ему покой? Как же она может не чувствовать, что смерть Тига мрачной тенью легла на жизнь Каллена? Почему она не торопится подарить ему заслуженное счастье и любовь, зачем заставлять его так терзаться? Саманта любила свою подругу, но это не мешало ей осуждать Уитни за жестокость. Ноэлю нравилась игра, которую она затеяла, капризы и смена настроений Уитни его не трогали, развязка его мало занимала. Другое дело Каллен. Для него все было очень серьезно. Его сердце не смогло бы выдержать поражения.
Каллен исчез из вида, и Саманта с сожалением вздохнула. В детстве он казался ей божеством, но сейчас эти детские восторги вызывали у нее улыбку. Повзрослев, она перевела Каллена в разряд смертных, но все же он оставался лучшим из них – из всех, кого она знала. И у нее разрывалось сердце при виде того, как он страдает из-за гибели брата.
Когда Саманта узнала, что Каллен винит себя в смерти Тига, она испытала настоящее потрясение; перед ней раскрылась погруженная во мрак, истерзанная болью часть его души. Ей было в то время всего шестнадцать, и до этого ей не приходилось сталкиваться с темными сторонами человеческой натуры. Саманта вспомнила, как клялась себе, что, когда вырастет, обязательно найдет способ помочь Каллену, и эти воспоминания огнем обожгли ей щеки.
Она стала взрослой, но с горечью должна была признаться, что за долгие годы ей не удалось освободить Каллена от теней прошлого. Правда, он редко был рядом, но она не считала это оправданием для себя. Сейчас он здесь, и кто знает, может быть, их Грандиозный План – это второй шанс, данный ей судьбой, чтобы сдержать клятву.