— Как раз они и нужны, — заверил Азу, — когда была ночь, и мы хотели отогнать волков, иногда мы брали быка и привязывали пучок соломы к его рогам. Если его зажечь, бык бежал, и волки бежали тоже.
— Овцы вспыхнут, как мешки с шерстью, — возмутился Сартол, — расточительство какое!
— Господь не дает победы тем, кто издевается над Его созданиями, — тихо добавил Ясень.
Бурное обсуждение идеи пастуха продолжалось еще с полтора часа. Перебранка с дозорными Дворца перемежалась стрельбой с обеих сторон. Ни одна не была действительно намерена вступать в открытое противостояние.
— Они ждут, я думаю, вестей из Элдойра, — определил Ниротиль, — если мятеж начнется, Лияри в любом случае понадобится Правителю. Если же нет, он не станет терять время на вражду с нами.
— Нам следует вернуться в Элдойр, — озвучил Сартол общую мысль. Воеводы замолчали.
— Ненадолго, возможно. Не раньще, чем я исполню свое дело здесь, — твердо произнес Лиоттиэль, — никаких отступлений. Никакой осады — только с одиночными особняками мы еще времени не теряли! Мне нужны две сотни голосистых, злых ребят — у кого новобранцы? Эти пусть будут шуметь у ворот. Где Пастушок?
— Меня Азу звать, — тихо откликнулся юноша.
— Да хоть Имир Непобедимый, твою сношаемую душу! Ты хорошо видишь в темноте? Далеко? Сможешь разглядеть сигнал от стены Дворца и пустить вниз скот?
— Эге-ге, где теперь только найти скотины столько, — усмехнулся мастер-лорд.
— Горных козлов поймайте, — резко ответил Ниротиль, — купите у горцев. Отгоните из провизийного обоза. Где хотите, хоть сами рога отращивайте. К вечеру мне нужно вот что…
Возможно, дальновидный Дека Лияри и мог спастись от неожиданного набега, но полководец Лиоттиэль умел быть хитрым и терпеливым. Нужно было лишь особое, мстительное настроение и внутрений запал.
День прошел в подготовке к тайной атаке, которую ничто не выдавало во все более обустраивающемся лагере. У госпитальеров больше не умер ни один раненный.
На закате Ниротиль несколько минут провел у едва пришедшей в себя Трис. Она слабым голосом ругала лекаря Сегри: она хотела знать, сможет ли снова держать меч правой рукой, и следует ли ей менять балансировку, а он принялся утешать ее из-за потери красоты. Триссиль была возмущена до крайности: она свои шрамы некрасивыми или уродливыми считать отказывалась и по-своему ими гордилась. По крайней мере, так она говорила.
Несмотря на лихорадку, Триссиль не сдавалась.
Глядя на лица воинов — особенно присматриваясь к тем, что участвовали вместе с ним и другим воеводами в битве за Элдойр, Тило искал страх в них. И не находил. Усталость, злость, желание сквитаться, но не страх. Когда солнце уже клонилось к закату, а сиреневые тени упали в высокие ущелья над Флейей, полководец вновь увидел Сартола. Мастер-лорд выглядел удовлетворенным, хоть и был весь в грязи и тающем снегу.
— Высота, доложу тебе, у той скалы, такая, что вниз не прыгнешь.
— Что, готов наш Пастушок? — спросил полководец. Сартол подмигнул ему:
— Горд собой, как впервые линяющий дракон. Нашли, уж не обидься, пять десятков коз и семь ослов. Поди, разбегутся. Мы их будем гонять туда-сюда. Если с огоньками, то за дружину сойдет издали. Вот бы снег посильнее пошел!
Снег падал крупными хлопьями. Примораживало. Ниротиль представил себе глубокую степь где-нибудь на Севере, там, где не было лесов, а у саманных домов стены были толщиной в три аршина для защиты от ветра. Снежная буря могла с легкостью унести жизни всадников и караванов в степи на севере Черноземья.
Но во Флейе зима была мягкой и уютной. Обманчиво уютной: горы, возвышавшиеся над ними, обещали суровые метели в снегопад. Ниротиль поднял взгляд на Кундаллы — ледник с вершин в этом году сполз совсем немного.
— Я сам пойду на стены, — вдруг произнес он, — если нам не удастся выманить эту сволочь наружу.
— Мастер! А как ты попробуешь его выманить? Овец да ишаков будет маловато.
Ясень лишь одарил своего командира внимательным взглядом.
— И я с тобой, господин полководец, — церемонно поклонился он. Ниротиль закатил глаза со вздохом.
— Я в силах и в здравом рассудке.
— Я оторву ноги тому, кто усомнится, — серьезно ответил оруженосец, — но у меня тоже счеты к Наместнику. За сестру Трис и за Трельда Весельчака — мои побратимы пострадали, один мертв. Я сочтусь кровью, мастер.
— Тогда мои на ворота, — решил Сартол, — а я с вами. Младшие, братья-воины, свидимся!
— Эй, Сато! — окликнул его Ниротиль, — в твоих шатрах что-то не стало куртизанок, или я заблуждаюсь?
— Правитель не одобряет. Но для друзей я всегда найду ласковую подругу, — мастер-лорд потер бороду и интимно округлил голубые глаза, — не скупись на подарки, командир, и девочки встретят тебя с распахнутыми объятиями!
— Вот сводник, — неодобрительно пробормотал Ясень. Полководец прикусил верхнюю губу, давя неуместную улыбку.
*
В темноте громадина Дворца, без единого горящего на стенах фонаря, пугающе возвышалась над ними. По-хозяйски похлопал ее Ясень рукой перед тем, как сделать несколько шагов назад. Ниротиль в тени проулка ждал.
Прирожденная ловкость и гибкость его народа могли выручить, даже при отсутствии достаточных навыков. Или при наличии ранений. Ниротиль покрутил запястьями. Госпитальеры в свое время потрудились на славу — все суставы вернули на положенные им места.
С противоположной стороны Дворца, от центральных ворот, раздались воинственные крики и угрозы. Ниротиль вжался в тень, краем глаза отмечая движение за углом, у арок.
«Наши начали отвлекающий маневр», определил полководец для себя и глянул вверх, прикрывая голову капюшоном. На стенах наблюдалось ленивое движение. Определенно, лучники Наместника не опасались штурма.
Настоящую осаду в черте города никто не рискнул бы устраивать, и Дека Лияри знал это.
Как и то, что со стороны высокой стены, выходящей на городскую улицу, никто не рискнет лезть на стены. И именно поэтому Лиоттиэль рисковал.
Он знал, что Сартол-младший — кто-то из них — не подведет. Изображая неповиновение командиру, он должен был вытащить леди Лияри — обеих — на площадь к виселицам. Ниротиль прислушивался внимательно к звукам, гулким эхом раскатывающимся по ночной Флейе.
— Пора, — кивнул он Ясеню, — дай нам Бог, чтобы Пастушок с приятелями не подвел. Держи фонарь.
— Лишь бы не потух, ветер горный все-таки…
Неся перед собой фонарь, как бесценное сокровище и не сводя глаз с огонька, пляшущего за стеклом, Ясень, подхватил моток веревки и два крюка, легко перемахнул через невысокую каменную оградку, отделяющую ливневый сток от мостовой. Ниротиль глядел на соратника с легкой завистью. Даже в лучшие времена он никогда не был так стремителен и грациозен. Огонек фонаря почти не колебался, несмотря на скорость передвижения оруженосца.
Ниротиль просчитывал шаги, напряженно всматриваясь в темноту нависшей над Флейей горной гряды. «Сигнал от Ясеня наблюдателям в лагере — сигнал от них Пастушку — сигнал от Пастушка обратно, и помоги Бог обмануть обманщика Лияри. И, если надо будет, шлюшку Сонаэнь со всеми ее сладкими словами — и грудью, как у мечты! — я вздерну тоже. Только бы нам победить».
От ворот донесся преувеличенно яростный рев. Воины Сартола изображали решимость и готовность идти на штурм. Ниротиль понадеялся, что они не забыли о щитах. Движение на стенах Дворца внезапно превратилось в суетливую беготню. Воину не нужно было дважды слышать этот звук, чтобы понять, что происходит.