— Твоя правда, лиса, — помолчав, согласился Ниротиль, — а с той, что у меня на шее сейчас, что делать?
Она отвела взгляд.
— Как посадил — так сам и снимай. Разберись с этим.
Больше он не услышал от нее ни слова. Но уходя и оглянувшись, не желая покидать тепло, в котором так часто тонул, забывая поблагодарить за него, не удержался, чтобы не напомнить:
— Мы ведь могли закопать тебя в могиле безымянной, знаешь ли. Так и не скажешь, как тебя на самом деле зовут?
— В другой раз, капитан! — неизменно бодро донеслось от нее.
*
«Разберись с этим».
…это было его первое задание; эскорт-ученики почти сразу отправлялись на поля сражений, никто не заботился о должной боевой подготовке, Школа Воинов потеряла почти все влияние на востоке.
Но в Сабе еще можно было притворяться, что Смуты не было, и Учитель зачитывал им книги, разговаривал с ними о доблести, о чести, позволяя высказаться им, затем говоря сам.
Учителя убили накануне испытания его учеников перед старшими воинами, и звание они все получали в спешке, без торжественности и поздравлений. Так было почти со всеми в эти дни. После Ниротиля отправили к десятнику Менда, и началась беспощадная муштра, продолжавшаяся три долгих, бесконечных месяца.
Окрестности Сабы наводнили рыцари из Сальбунии; неделя за неделей, месяц за месяцем они отступали на восток или север, в поисках приюта их семьи разбегались по всем окраинам королевства, а вместо воинов со стягами Элдойра все чаще стали встречаться сражающиеся за свои племена банды, представленные бывшими мастерами меча, присягнувшими воинами и бездомными рыцарями.
Наконец, явились и знамена Союза. Сытые, дисциплинированные, ведомые опытными командирами, воины южан действовали скоординированно и четко, отсекая территорию за территорией, долину за долиной, последовательно и неотступно. Но восточнее Сальбунии им продвинуться не удалось: кочевники Черноземья не позволили. Отбиваясь день и ночь и растворяясь в степи, куда тяжеловооруженные рыцари не рисковали углубляться, они устояли, все-таки.
— Если мы отбились, то зачем нам нападать на их пограничные стоянки? — недоумевал Ясень — юноша чуть постарше Ниротиля, служивший в той же сотне.
— Как ты не понимаешь! Они же будут снова нападать.
Лето было в тот год особенным - ощутимо бесконечным. Короткие, но наполненные танцами у костров ночи, любвеобильные девушки, не устающие принимать их ухаживания - это был если не рай, то что-то очень похожее. Море, на которое они любовались с обрыва, искрилось на солнце, а звуки настраиваемой мандолины за их спинами обещали очередной волшебный вечер.
— Мы будем в бою, значит? — нетерпеливо подпрыгивал кто-то за спиной Ниротиля, — нас поведут в бой, по-настоящему?
— Я бы не отказался, — солидно пробасил ему в ответ другой новичок, — что скажешь, Тило? Будет это их князь с войском или небольшой отряд?
Он крутанул меч в руке, любуясь своими движениями.
— Может, небольшая группа. Вряд ли мы могли бы устоять против сотни рыцарей или против копьеносцев…
Но все вышло иначе. На лиманах, где выпасали своих коров оседлые кельхиты, их ждали двадцать южан, в камышах засело не меньше полусотни лучников, и в первые же десять минут эскорт-ученики — все три десятки — были раскиданы ими с легкостью.
Отплевывая тину и ряску, Ниротиль едва выбрался на берег, одной рукой придерживая бесчувственное тело, он не знал, чье, но этот кто-то еще дышал, когда пускал лицом вниз пузыри в лимане. Кашляя и задыхаясь, он взглядом уперся в тяжелые сапоги перед собой — и это оказались сапоги сотника Гримора, упершего кулаки в бока и качающего головой, словно ругавшего нерадивого ребенка.
— Семь, восемь. Этот живой, балласт твой? — сил у Тило нашлось, только чтобы кивнуть, — приведи в чувство. Нужны все руки, какие есть. Мы их отбили. Тут две дюжины по кустам подранков.
Сотник посмотрел на него выжидающе. Ниротиль по-прежнему не мог взять в толк, чего командир от него ждет. Гримор закатил глаза:
— Я сказал, подранки! Не хочется, чтобы один дополз до их стоянки и доложил, где мы и сколько нас. Разберись с этим.
Вот. Так просто. Ниротиль все еще чувствовал напряжение в плечах и спине, как тогда, когда бросил, словно мешок с ненужным скарбом, едва не утонувшего соратника на землю рядом — им оказался Ясень, уже пришедший в себя и мудро молчащий все время.
Он все еще слышал сдавленное «Тебе не обязательно делать это одному, я встану, подожди» от Ясеня. Он помнил, что руки дрожали — где сердце, или нужно по горлу, или как, как мне сделать это, я никогда не убивал безоружных, я не знаю, как это делается…
Это была новизна другого сорта, он не знал ее до того дня. Но он никогда не отступал назад из чувства страха, и тот раз не стал исключением. Через три месяца он уже возглавлял свою небольшую группу таких же случайно выживших юношей в сотне Гримора, а спустя два года прославился среди воевод и мастеров войны.
Ясень был первым присягнувшим — он никогда не забывал напоминать о том, что должен жизнь своему командиру, хотя вскоре нельзя было сосчитать, сколько и кто задолжал.
И совсем немного времени прошло прежде, чем Ниротиль впервые произнес, обращаясь к новичку, слова «Разберись с этим».
Так всегда говорят, когда не хотят озвучивать, как именно следует разобраться, когда варианты плохи все до единого, один хуже другого. Разве нет?
Стоя перед дверью Сонаэнь Орты и перебирая все способы наказать ее — и спасти свою честь и репутацию, будь они неладны, — Ниротиль сжимал кулаки до боли. Выбор был небольшой. Но поручить его сделать кому-то за себя — кому угодно — он не мог.
Ключ в скважину. Два поворота. Еще есть время подумать, что делать. Но, как и всегда — варианты плохи. Все.
«Разберись с этим», сказал из прошлого сотник Гримор.
— Приходится, — вздохнул полководец Лиоттиэль, поднял голову, набрал воздуха в грудь, расправил плечи и распахнул дверь.
========== Ставка на надежду ==========
Интересно, размышлял Ниротиль, у каждого города есть свои любимые оттенки. Флейя определенно предпочитает холодный синий и темно-серый. По крайней мере, для него это было так. Сколько бы свечей и светильников они ни зажигали, сумрак всегда оставался синим вокруг них.
Сонаэнь была одета в синее. Синее закрытое платье. Такие носили знатные леди из благородных семей Флейи.
— Ты снова читаешь Писание, — заметил он вскользь, — нашла что-то интересное?
— Да. Я всегда нахожу, — был ее тихий ответ.
Ниротиль обошел жену сзади. Синий цвет заставлял ее казаться старше.
— Мы можем поговорить, ты и я?
— Я слушаю, мой господин.
— О нет, не пойдет, нет. Не так. Ты и я. Мы можем поговорить? — он скрестил руки на груди, сел рядом с ее книгами на стол — рост позволял ему, — но у меня несколько условий. Во-первых, ты знаешь мое имя — зови меня по имени. Во-вторых, я постараюсь… Я попробую — я зол на тебя, ты знаешь, но я постараюсь держать себя в руках. Но если не получится, то просто отойди в сторону.
— А если я не хочу с вами говорить, господин мой?
В его планах все было идеально, и такого ответа не предполагалось. Но замешательство долго не продлилось. Ниротиль все же был воином, готовым ко многим неожиданностям.