Движения стражей Советника, исполняющих казнь, были слаженны и последовательны: они сняли повязки с глаз младших Лияри, подвели их к бревну и накинули им петли на шеи. Оба оглядывались тревожно по сторонам, не поворачивая шей, и не сразу заметили своего отца.
Сонаэнь смотрела на Наместника безотрывно. Он улыбнулся леди ободряюще, полностью проигнорировав присутствие полководца. Улыбка эта померкла, когда Дека увидел сыновей. Он чуть замедлил шаг.
— Мы начинаем? — лениво поинтересовался Сартол-младший, сплевывая в сторону, — у всех полно дел.
Ниротиль был рад узнать накануне, что обычаи, укоренившиеся в народе, вроде прощаний, последних слов и долгих зачитываемых приговоров, не укрепились в воинском сословии Флейи. Красноречие Наместника было последним, с чем полководец желал столкнуться в этот и без того не самый радостный день.
— Я полагаю, мы следуем традиции полностью? — почти дружелюбно обратился Лияри к Советнику. Тот медленно кивнул, — могу я просить тогда о милости для своих сыновей?
— Это закон велит нам вешать сыновей предателей у них на глазах, чтобы другим было неповадно, — встрял Сато. Лияри холодно скосил на него глаза, но не удостоил молодого воина ответом.
— Даже если бы это было не так, я попросил бы сначала казнить моих сыновей. Только так я могу быть уверен, что они не опозорят себя недостойным поведением, зная, что их отец смотрит на них. У меня есть другая просьба.
Минутная тишина, прерываемая тихими, едва различимыми всхлипываниями Сонаэнь, словно превратилась в видимую границу, разделила само время. Советник кивнул снова.
— Я прошу позволить моим сыновьям держать в руках камни, из тех, что у нас под ногами. Это позволит им почувствовать, ради чего они отдают жизни.
Советник кивнул, и Наставник, держащий Деку Лияри под локоть, сам склонился к брусчатке. Найти камни было нетрудно в Предгорьях, а теперь и на улицах Флейи: многочисленные повозки с провизией выбивали их из мостовой.
Ниротиль вздохнул. Жесты, украшательство, красивые слова и эффектное прощание, в этом были все флейянцы. Сонаэнь больше не нужно было держать — вряд ли она сама сдвинулась бы с места, даже если бы сами горы рухнули на них сверху. Ее взгляд на бывшего Наместника полнился неземным преклонением и обожанием. И почему-то полководца Лиоттиэля это почти не задевало.
Разве что чуть-чуть.
Оба сына Лияри приняли камни от Наставника, оба пробормотали положенные слова, посмотрели на отца: старший уверенно, младший со стыдом. Дека ответил им улыбкой.
Без предупреждений и слов стражи Советника толкнули бревно из-под ног сыновей Лияри, тот вздрогнул, сделал короткое движение вперед, как будто желал уберечь своих детей от того, что их в любом случае ждало — и замер перед ними, переводя взгляд с одного на другого.
Тихие всхлипывания Сонаэнь превратились в громкие. Ниротиль не сразу поймал ее вновь — леди порывалась спрятаться от зрелища перед собой. Камни один за другим упали из рук юношей, что все еще дергались на виселице, и, как заметил Ниротиль, ни одному из них не повезло — иногда случался перелом шеи, и смерть к несчастным висельникам приходила быстро.
Через несколько тихих минут молчаливые стражники сняли оба тела, сложили их в тачку позади виселицы и подкатили бревно обратно. На балке оставались еще две петли.
Дека Лияри повернулся к зрителям лицом. Он был бледен, глаза его поблекли, заволоклись туманом, но отстраненность не продлилась долго. Он повернулся к Наставнику, принял из его рук небольшую, без обложки, книгу, бережно прижался к ней губами на мгновение, затем обеими руками, теперь крепко связанными в запястьях, неловко протянул ее в сторону леди Орты. Ниротиль двинулся было в его сторону — но даже он не мог заставить жену отказаться от Писания, кто бы ни дарил ей его.
Если что-то стояло выше воинского закона, то только Вера и Храм. Сонаэнь приняла книгу также обеими руками, прижала к губам в зеркальном отображении жеста Лияри, и бледное лицо бывшего Наместника озарилось светом спокойствия и удовлетворения.
«Я победил», почти услышал от него Ниротиль в эту минуту, хотя Дека и не смотрел на полководца. Он ни разу даже не повернул головы в его сторону. «Мертвому, что радости в том?», внутри себя поспорил с ним Ниротиль.
— Я готов, — негромко произнес Лияри, и на его шее затянулась петля.
*
«Дорогой друг! Хотя ты получил мое письмо с нарочным, я должен отправить тебе и другие слова, слова от сердца, потому что я услышал удивившую меня новость, весьма украсившую нерадостные дни. Мастер-лорд сообщил, что ты вернулся к верховой езде и тренировкам с тяжелыми доспехами…».
Ниротиль усмехнулся, потянулся за вином. Его величество Гельвин, нынешний Правитель, сентиментальный, верующий, скромный воин предыдущего короля — свергнутого, что немаловажно. Ниротиль был уверен, что Хмель Гельвин проводит бесонные ночи, сочиняя благодарственные письма, соболезнования и поздравления. Возможно, не все ночи, но две-три в месяц точно.
«Скорблю о наших неожиданных потерях во Флейе. Вне всякого сомнения, не следует проявлять никакой мягкости к мятежникам и тем, кто согласился с ними и последовал за ними». И вновь Ниротиль задумался. Сонаэнь могла быть отнесена к одной из сторон или нет?
«Рад сообщить тебе, что Брат Ревиар вернулся с востока, а с ним и зерно; не хочу спрашивать, как и где он добыл его для нас. Теперь мы полностью обеспечены провиантом для войск, и я буду рад видеть тебя в Элдойре у трона, который в эти дни становится все менее удобным и все более шатким». Ниротиль нахмурился, но следующие строки все прояснили.
«Полагаю, нет в Поднебесье угла, где не слышали о несчастье, постигшем меня и нашу леди Правительницу, Сестру Милу. Могу сказать, что наша сестра приняла смерть нашего первенца с большей выдержкой, чем я мог себе представить. Иногда в наших женах мы находим силу, о которой и не подозревали».
Ниротиль пробежал глазами остаток письма — новости о строительстве, пожелания, молитвы. А, вот: «Твоя идея с переброской войск показалась мне настолько удачной, что я намереваюсь лично совершить несколько дальних маршей с войсками. Не все так просто, как нам хотелось бы; вряд ли мы когда-либо сможем убедить ревиарцев перейти Кундаллы и отправиться на запад, но всему свое время. Молодой Иссиэль беззаветно преданный трону юноша, и решением Наставников Военного Совета будет произведен в мастера войны. Но ему нужно твердое руководство, и я решил…».
Вот оно. Правитель решил. Полководец Лиоттиэль сглотнул. Безумие, но его более чем сомнительные успехи на юге показались Гельвину стоящим достижением. Настолько стоящим, что он готов был отправить Ниротиля на запад, в процветающее Загорье, лишь формально подчиняющееся Элдойру, чтобы контролировать князя Иссиэля!
Моего вероятного соперника на посту старшего полководца. Нас всего четверо, и рано или поздно мы все покидаем высокие посты — или этот мир.
Как бы ни хотелось Ниротилю спрятаться с войсками где-нибудь на благодатном юге — в Сабе, почему нет? — его отправляли в благополучный край, и он был бы сумасшедшим, если бы отказался.