Итак, уже на третий день нашего отпуска я влюбился в этот животворный уголок природы бесповоротно. Прав, по большому счету, Тютчев – нет слов, способных точно передать наши мысли и чувства. И мне рассказать об обаянии этих мест так же трудно, как описать светящийся нимб над головой святого, безупречную красоту росинки, неукротимый императив желания. Притягательность Кавминвод вовсе не в перечне достопримечательностей, а в явственной пульсации природных сил, не затянутых корсетом псевдоцивилизации.
Я, Вольдемар и Майя выходили из дома утром и возвращались не раньше десяти вечера. В первый же день мы вдоль и поперек облазили гору Машук, окунулись там в крохотное бирюзовое озерцо с горячим сероводородным источником, берущим начало из знаменитого «Провала», а после обеда (благо кафе и другие точки общепита разбросаны здесь на каждом шагу) пошли за пролесками на юго-восточный склон Бештау, где Майя показала почти скрытые в зарослях фрагменты Старосмоленского тракта. Ладно и прочно выложенным булыжникам было не меньше двухсот лет! Умели же у нас строить дороги, а говорят, что у России-матушки две беды! Видимо, только одна.
На следующий день мы почти час купались в адреналине, пролетая над горами Железной, Змейкой, Медовой и Лысой в корзине воздушного шара. Это блаженство подарил нам городок Железноводск. А во второй половине дня Вольдемар пригласил нас на региональный джазовый фестиваль в Минераловодском музыкальном училище, где он когда-то учился. Это училище носит имя Василия Сафонова – крестного отца Большого зала Московской консерватории. Уже достаточно просвещенный друзьями, что и Пушкин, и Белинский, и Толстой и вообще весь цвет культуры и искусства России непременно оставлял свой след на Кавминводах, я выразительно глянул на именную табличку, прикрепленную к вполне современному зданию.
– Что, и Сафонов здесь жил? – поддел я Лодю.
Майя рассмеялась и сказала, что завтра вечером мы поедем в Кисловодск и я там увижу старинный Сафоновский курзал и впредь не буду так по-дурацки шутить.Но ни я, ни тем более мои друзья не догадывались, что завтра вечером – 4 апреля – нам уже будет ни до шуток, ни до замечательного курзала, ни до чего другого.
Глава II
Виктор Жуков
Краевой центр, 3 апреля 200… г.
Первая же мысль, запульсировав немым отчаянием, уже вяло крутилась заезженной пластинкой: это конец, конец, конец всему . Он еще раз, уже по диагонали, мазнул взглядом по шоковой публикации в сегодняшнем «Российском репортере»:
...
ДМИТРИЙ ГОРИН НЕ ПОЛЕТИТ В НЬЮ-ЙОРК РЕСТАВРИРОВАТЬ БРУКЛИНСКИЙ МОСТ
...
Публикация от 1 апреля была шуткой.
Первоапрельский розыгрыш «Репортера» о приглашении мэрией Нью-Йорка заслуженного строителя РФ Константина Горина возглавить группу реставраторов Бруклинского моста прошел на ура. На шутку клюнули многие наши читатели, в том числи и пенсионеры. Кстати, последние искренне возмущались, что организаторский талант Горина не оказался востребованным в родном крае, где со времен последнего паводка так и остались недовозведенными три разрушенных моста через Куму, причем один из них – непосредственно в Солнечногорске, на малой родине Горина.
Более того, на наш розыгрыш купился и губернатор. Мы коротко пересказали ему реальные «наказы» наиболее возмущенных читателей. Губернатор пообещал пересмотреть известную пословицу о пророках в своем отечестве и плотнее поработать с кадровым потенциалом края.
Так что нет шутки без добра – может быть, не дожидаясь улиточной поступи федеральных субсидий, край, наконец, изыщет средства на долгожданное восстановление трех мостов?..
Боб Быстрицкий, Обозреватель «РР-СК»
...
Кстати!
Что касается вопросов, которые наши читатели хотели бы задать Константину Горину, предложение остается в силе. Звоните, пишите…
…Итак, он вновь бестолково подсуетился, как всякий раз любит подначивать отец. Надо же – своими руками подсунуть губеру первоапрельский номер, где и отмечать маркером ничего не нужно – достаточно кинуть взгляд на полосу, где аршинными буквами алели слова: Горин, Ставрополье, Нью-Йорк… Короче, сам же и купился, бездарь, на то, что какой-то Горин востребован на Гудзоне, и сегодняшним номером губера подставил. В тот же вечер губер вылетал в Ростов и уже завтра вернется к селекторному. Казнит? Помилует? Скорее, вышвырнет с глаз долой, что почти равноценно казни. Отец тогда точно не простит. Носится лишь с Жоркой как с писаной торбой. Еще брат школу не закончил, а отец уже напряг репетиторством профессуру московскую, год назад в Сарбонну определил учиться. А меня лишь поучает да кличет канцелярской крысой. А кто ему мешал меня – старшого – Георгием назвать? Звался бы я сейчас Георгием Жуковым. С таким именем мог бы через год уже в помощниках у губера ходить. А то – Витька, ни то ни се – победитель канцелярских мух!..
Так как же из всех этих минусов сляпать плюс ? Это все папашкина чистой воды теория. Но если действительно подумать, то плюс пока только один – время: до конца рабочего дня еще около семи часов. Подхлюзин уже небось потирает лапки в предвкушении по-черному заложить меня губеру – не простил, гад, что я через его голову просунул шефу злосчастный выпуск «РР».
Стало быть, сейчас надо потихоньку смыться, пока наши не прикололись, а завтра прийти героем. Либо вовсе не приходить. Взять, что ли, больничный и пустить впереди папашку?..
Жуков быстро побросал в кейс два номера «РР» за 1 и 3 апреля. Туда же бросил распечатку с телефонами-адресами возмущенных читателей, пол часа назад сброшенную по электронке «Комсомолкой», схватил сотовый и был таков. Теперь в его голове пульсировала подгоняемая адреналином мысль: только бы застать, застать, застать… Он отмахнулся от мысли сделать предварительный звонок – боялся обнаружить в голосе просительную интонацию. В данном случае может выручить лишь срежиссированная импровизация.
Выбегая по ступенькам из белого дома, Жуков уже строил первые фразы, которыми он огорошит (либо вдохновит?) своего хорошего знакомца – зампредседателя союза предпринимателей края – Дудникова Константина Ивановича.
Одутловатое лицо Константина Ивановича, который умудрился коротко состричь свое единственное украшение – по-ельциновски вальяжно уложенный кок, – всплыло в его памяти не случайно. Жуков знал, что К.И. спит и видит себя на месте Плотникова – своего шефа. Что ни говори, прав отец, своевременная информация – ключ к успеху. Костя Дудников должен клюнуть. Лишь бы только он был сегодня в городе.
*
– Ты действительно меня огорошил, Виктор, это дело надо обмозговать, не торопясь, с толком…
– Константин Иванович, такой шанс в одну дверь три раза не стучится, – вспомнил любимую поговорку отца Жуков. – Представьте, завтра в десять я кладу на ЕГО стол свежий «Репортер» с вашим коротеньким интервью и фоткой в цвете. – Заметив, как потеплели глаза у собеседника, Виктор продолжил с неослабевающим напором: – Основная мысль: вы, поддерживая инициативу губернатора, мгновенно среагировавшего на стоны народные (на стол летит распечатка с «реквизитами» возмущенных читателей «РР»), бросаете клич предпринимателям края – сброситься на строительство упомянутых трех мостов. С передачей подряда этому заслуженному строителю, – тут Жуков помахал обложкой «РР» с портретом Горина. – Этой акцией вы утрете нос болтунам-депутатам, подставите плечо губернатору и одним махом решите свои проблемы. – Здесь он скосил взгляд вправо, где за стенкой располагался кабинет Плотникова.
Дудников скрупулезно разглядывал обложку «РР», усиленно скребя подбородок, а его высокий безмятежный лоб уже форсировали легкие извивы морщин. Тут Жуков подался вперед и осторожненько вытянул из толстушки цветной разворот: