Время уже перевалило за полдень, а ещё надо было заехать к Десантнику, на другой конец Москвы.
Возле своего дома Десантник выбрался из машины и кивнул друзьям:
- Я сейчас, минут через десять выйду.
В комнате он присел и закурил, зная, что минуты одиночества перед операцией крайне важны для восстановления душевного равновесия. Но вместо этого он явственно вспомнил себя молоденьким лейтенантом, отдающим всего себя службе, а в редкие свободные минуты воровато ублажающим изнывающих от тоски жен старших офицеров. Инстинктивно осознавая быстротечность пролетающих мимо лет недолгого бабского счастья, женщины гарнизона стремились воссоздать хотя бы иллюзию бурных романов, находя истинные и мнимые достоинства в окружающих их офицерах, в сущности, мало отличающихся от их собственных мужей своими привычками и взглядами. И он - молодой, высокий, с веселой наглостью холостой мужик - был вполне подходящей кандидатурой для роли удачливого любовника. Вообще-то в гарнизоне на такие дела смотрели сквозь пальцы. Многие офицеры чувствовали невольную вину за неустроенность быта, частые переезды, невыплату зарплаты и потому предпочитали не замечать каких-то отклонений в поведении своих подруг. Жена майора, здорового, но полноватого мужика, уже отметившего двадцатилетний срок службы, пригласила его на рюмку чаю. А ведь было у него предчувствие не ходить к ней на огонек. Да нет, не послушал внутреннего голоса и поперся. В результате муж и застукал их. Завизжал от злобы, бросился на него. Сильный мужик, да куда ему до молодого мастера рукопашного боя! Десантник, чувствуя свою вину и автоматически соблюдая субординацию, только защищался, отбивая атаки и не нанося ответных ударов. Но тут майор сдуру схватился за пистолет, вытянул его из кобуры, а он, испугавшись не на шутку, на уровне подсознания, рванул руку майора так, что кость хрястнула. Обманутый муж громко взвыл от обиды и боли. Жена кинулась ему на помощь, обнимая и успокаивая и посылая проклятия в адрес наглого лейтенанта. Тогда он вытащил магазин из пистолета, передернул ствол. На пол вылетел патрон и, позванивая, покатился под кровать, словно поддразнивая обидчика хозяина и указывая ему на конец его служебной карьеры. Десантник выскочил из комнаты любвеобильной женщины. На шум уже сбегались соседи.
Майора увезла скорая помощь. Может быть, все и обошлось бы, да дело дошло до начальства. Десантнику пришлось подать рапорт на увольнение, а майора с его благоверной отправили дослуживать в другую часть. Как же Десантник жалел все это время о том, что пришлось оставить любимую службу, как корил себя за этот неудачный поход к замужней женщине! Он оказался вне армии, на гражданке, где ему, в сущности, делать было нечего. И теперь он совсем не жалел о том, что включился в работу бригады возмездия. Здесь, и только здесь, он ощущал себя нужным и полезным обществу. И последние два месяца жил так, как всегда хотел жить: рискуя и побеждая. А вступая в бригаду, он, как и все, знал, что все закончится плачевно. Но не предполагал, что так скоро. Ну да ладно! Ему к ощущениям близкой смерти не привыкать.
Десантник подошел к тумбочке, взял, как советовал Механик, все наличные деньги и, вопреки запрету Зеро, личные документы. Затем достал с антресоли два десантных ножа, постоял, любуясь сверканием крепкой стали, и положил их в свою спортивную сумку. Он ещё не знал, что они ему не понадобятся.
Глава 9
ОХОТНИКИ И ДИЧЬ
Странно, но теперь, когда операция началась, ни один из них не чувствовал волнения. Сейчас они были заняты делом и уже не думали о последствиях. Сначала надо добраться до сейфа и открыть его. Потом благополучно уйти от боевиков Зеро и спрятать сокровища, а уж после подумать, как заманить и ликвидировать Джокера. Итак, им предстоит преодолеть три самостоятельных этапа операции, и каждый достаточно опасен и рискован для них. Но все не так уж и безнадежно. Если удастся первый этап, тогда они начнут думать о следующем. А пока нечего делить шкуру неубитого медведя. Да и загадывать хоть на пять минут вперед сейчас просто неумно и неосторожно.
Они вошли в нужный подъезд и начали подниматься по лестнице. Миновав последнюю квартиру, по заплеванной и замусоренной окурками лестнице поднялись на почерневшую от грязи площадку. И, стараясь не наступать на остатки пищи, разложенной на полиэтиленовых пакетах пировавшими накануне бомжами, подошли к обитой светлой жестью двери, на которой были нарисованы красной краской серп и молот и написано СССР жив. Как и предупреждал Зеро, тяжелый навесной замок на двери не был закрыт на ключ, его дужка легко вышла из петель, и Десантник с усилием распахнул дверь в чердачное помещение. Петляя между стропильными стойками, они подошли к маленькому оконцу и вылезли на железную крышу, гулко отозвавшуюся поржавевшим железом. Но они могли не опасаться, что их услышат: старое чердачное помещение надежно изолировало звуки от верхнего этажа. Кроме того, их пятнистая зелено-коричневая форма, получившая повсеместное распространение, могла убедительно объяснить появление трех молодых здоровых мужиков со спортивными сумками: скажем, они обследуют надежность кровли, определяют объем ремонтных работ.
Десантник шел впереди. Здесь он был в своей стихии. Он двигался уверенно, словно уже бывал тут ранее, и точно вывел их к железному, недавно приваренному поручню, к которому была привязана надежная веревка, свернутая аккуратной спиралью у края водосточного желоба.
Гонщик посмотрел вниз и невольно отшатнулся: он страдал высотобоязнью. Десантник внимательно посмотрел на него: он такое встречал часто, когда вывозил новобранцев на первый прыжок с парашютом.
- Пойдешь вторым. Страха не стыдись. Это с непривычки. Здесь всего-то надо спуститься метра на три, а там, как видишь, для нас положили широкую крепкую доску. Она одним концом закреплена на широком карнизе нашего дома, а другим лежит на подоконнике окна соседнего здания. По ней пройдем, как по Бродвею, а дальше легче будет. Смотри, как это легко.
Десантник достал перчатки. Надел их и повернулся к Механику:
- Ну а ты как?
Тот успокаивающе кивнул:
- За меня не волнуйся. Приходилось.
- Ну и хорошо. В случае чего - ему поможешь. Вот смотри, Колян, показываю, как это делается. - Десантник намеренно назвал Гонщика по имени, по опыту зная, что конкретное обращение вселяет силы.
Руками, защищенными перчатками, он схватился за опущенную вниз веревку, перешагнул через поручень, зацепил веревку ступней и, отталкиваясь от стены другой ногой, медленно перебирая руками, благополучно спустился. Нащупав ногами доску, не торопясь развернулся и прошел по ней уверенным шагом до проема окна в соседнем доме, остановился у края доски, чтобы его видел Гонщик. Для психологической поддержки.
- Ну давай, - нарочито поторопил Механик Гонщика.
Чувствуя внутреннюю дрожь, передавшуюся в руки, Гонщик, стараясь не смотреть вниз, повернулся спиной к страшащей его бездне, как это делал до него Десантник, и неуклюже перелез через поручень. Ухватился за веревку и, ударяясь коленями и локтями о шероховатую стену здания, стал медленно сползать вниз. Ему казалось, что он спускается мучительно долго.
- Да давай же побыстрее. Немного осталось, - голос Десантника сорвался от напряжения. И тут же, стараясь загладить свой выпад, он, чтобы успокоить новичка, похвалил его: - А ты молодец, Коля, здорово справляешься. Я даже не ожидал.
И Гонщик, вдруг сразу поверив, что все в порядке, ускорил спуск и как вознаграждение за муки почувствовал под ногами твердь доски. Не выпуская из руки внушающей ему теперь чувство безопасности веревки, он намеревался боком продвинуться по доске, но не решился на это. Тогда он отпустил веревку, бессильно ударившуюся о стену, и повернулся лицом к оконному проему, где стоял, картинно упершись в этот проем, бесстрашный Десантник.
- Ну видишь, Коля, все в порядке. Самое трудное позади. Шагай сюда, смелее, и освободи путь для Толика.
Но Гонщик не мог пересилить себя. Зияющая внизу пустота подавляла его волю. Пришла мысль встать на четвереньки и проползти по доске. Но он её отбросил не потому, что боялся насмешек, а просто ему казалось ещё страшнее вот так, лицом вниз, перебираться по неустойчивой опоре. И тут, неожиданно для себя, он сел, обхватив доску ногами, и, опираясь на руки, начал медленное, но верное продвижение к окну.