— Потрясающе придумал, Миша, да, — Ашот светился от радости как лампочка. — У нас народ на американских шмотках поведен. Вещи будут разрывать по огромным ценам. Раз в десять больше получим, чем за свои. А от наших будут кривиться, и продать их за хорошие бабки не получится.
— Потом, годика через два-три, — ухмыльнулся я. — Организуем сенсацию. Сделаем большое интервью или передачу об основателях и разработчиках бренда. Представь, как у народа вытянутся рожи, когда узнают, что эту модную, классную «американскую» одежду разработали молодые московские девчонки. Хороший такой удар будет по любителям идеальной Америки, вопящим, что мы ничего нормального сделать не можем…
Когда щелкнул дверной замок, трое сидевшие в комнате насторожились. Смуглый парень в тельняшке перехватил поудобнее финку, которой ещё недавно пластал белые с розовыми прожилками ломти сала. Плотный здоровяк лет сорока, расслабленно откинувшийся в кресле с бокалом вина, приподнялся, поставил фужер на журнальный столик, взялся за рукоять лежащего рядом «нагана».
Третий, холеный, худощавый мужчина лениво тасовавший, и раскидывавший в воздухе колоду красивыми водопадами, одним резким движением собрал карты, расстегнул пиджак и сунул руку к поясу.
Замок щелкнул ещё раз. Хлопнула открывшаяся дверь.
— Не кипишуйте, свои, — раздался насмешливый голос.
Трое расслабились. Смуглый отложил финку, подхватил пальцами ломоть сала, положил на кусочек черного хлеба и закинул в рот. Здоровяк криво усмехнулся и убрал ладонь с рукояти револьвера. Худощавый с бесстрастным лицом, достал руку из-за пояса, одним движением разложил карты от плеча до рукава, подбросил и резко подхватил в воздухе.
— Все руку набиваешь, Барин? — хмыкнул амбал. — На хрена? Тебе же после той истории с меченым боем[3] в Ростове, на катранах маячить нельзя. Пику воткнут и адью, с концами. И так чудом свалил.
— Со стирами[4] надо постоянно работать, перестану, пальцы чувствительность утратят, ловкость уже не та будет, — снисходительно пояснил холеный. — На катранах биться[5] не обязательно. Можно в поезде с попутчиками или во дворе перекинутся. Навык останется — копейка всегда на кармане будет.
— Здорово, бродяги, — в комнату зашел высокий плечистый парень. За ним мышкой скользнула миниатюрная блондинка лет двадцати.
— Скучаете?
— Нет, тебя с Веркой ждем, послушать хотим, — оскалился холеный. — Как там дела у нашего жирного фраера?
— Дела у прокурора, у остальных делишки, — осклабился плечистый парень. — У нашего клиента всё ништяк[6]. Он крутится, лавеха мутится. Сегодня всю ночь, непонятный движ был. Окна горели, какие-то мутные типы приезжали, потом вроде всё устаканилось. Рассмотреть толком нельзя. Офис они подобрали так, что с одной стороны завод, с другой какие-то склады, с третьей вообще лес. Пришлось на дереве наблюдательный пункт устроить. Походили мы там, разведали обстановку. Рядом на столбе объявление, швеи набираются в кооператив «Нику». Расположен в том же доме, где «ОСМА-авто». Верка на разведку ходила, с понтом на работу устраиваться. С начальницей отдела кадров балакала. Короче, дело поставлено серьезно. На входе дед-вахтер, но и в офисе пасутся несколько торпед. Так просто зайти и завалить Елизарова и Барсамяна не получится. Слишком много народу. Зуб дать не готов, но охрана может оказаться с плетками[7]. Слишком большие бабки крутятся.
— А на выходе их завалить? — поинтересовался Барин.
— Можно, но тяжко, — вздохнул парень. — Нет уверенности, что получится. Во-первых, они уезжают поодиночке. Хлопнем одного, второй затаится. Во-вторых, каждого сопровождают несколько быков. Все здоровенные, под два метра ростом и с плечищами огромными. Из-под них клиентов даже не видно. Не факт, что вообще получится завалить. В-третьих, там у них собственная стоянка перед офисом. Появление чужих, срисуют сразу, если будем наблюдать где-то далеко, банально не успеем.
— Так что, глухо получается? — нахмурился холеный мужчина.