Уездники, дети сельских церковнослужителей этого уезда, живут преимущественно с уездниками да с одним или двумя словесниками. Квартира с пищею каждому обходится в четыре и пять рублей, если не допускается роскоши, как то: не пьется чай, нет жаркого. По отъезде из деревни или села сын получает от матери пудик муки, которая отдается хозяйке для печения. Одной ковриги или булки уезднику достанет на три дня, а хозяйка экономничает так, что пуд муки достает уезднику на две или на три недели. Отец шлет каждый месяц сыну три или пять рублей — и сын покупает сам с рынка ковригу ржаного хлеба, калачей и молоко, которое носит торговка из завода через два дня. Вставши утром, семинарист съедает ломтик хлеба или калач, который стоит одну копейку серебром, припивая молоком. Обед — то же. Если у семинариста есть лишние деньги, он покупает говядины, крупы и картофеля, и хозяйка варит каждому или всем в общих горшках щи и кашу. Надо заметить, что семинаристы, живущие на квартирах, дружны — у них круговая порука. Все знают, что Попову отец прислал только два рубля. Попов издержал за квартиру один рубль и один — на щи и кашу с хлебом и молоком, которыми угощал товарищей при безденежье, — то, значит, Попова надо посадить за общий стол. Общий стол состоит из общины. У каждого семинариста есть мешочек с крупой и мешочек с хлебом или калачами; мясо хранится на хозяйском погребе. Утром каждый вынимает мешочек.
— Что сегодня — щи?
— Давай.
— У меня, брат, смотри: выдуло! — и семинарист вывертывает наизнанку свой мешок.
— Ну, и весь зубы на спичку.
— Елтонский, дай горсточку!
— Ну, нет, брат. Попроси у инспектора.
Все хохочут, а семинарист чуть не плачет.
— Дай, Вася… отдам…
Вася колотит просителя по голове кулаком, прочие тоже накладывают, приговаривая: «Вот тебе щи, вот тебе каша»; а один барабанит по спине неимущего кулаком, приговаривая: «Каша наша, щи поповы»…
Оказывается, что только у одного семинариста есть крупа.
— Вы что же? — спрашивает он товарищей.
— Дай! дай! дай!.. — кричат товарищи.
Если товарищ не дает крупы, крупу отнимают силой или заставляют его самого класть крупу в горшок.
— Клади за меня!
— И за меня!
— Я две горсти положил, — будет.
— А за меня клал?
— Да будет две горсти на всех!
— Как, братцы, по-вашему: плут?
— Надувало, блинник!
— А за это что следует?
— Качай его в три лопатки!
И семинаристы заставляют класть на всех по горсти, так что у него остается только горсть. Товарищи смеются.
— Ничего. Проживем и на аржанушке, а как получим от отцов — расквитаемся.
Случается, что от купленной только что вчера на всех говядины пять фунтов сегодня утром ни чуточку в погребе не оказалось. Это объявляет хозяйка. Приходит она в комнату, где все семинаристы в сборе и уже, с книжками в руках, собрались идти в семинарию.
— Молодцы! Беда какая вышла! — говорит она, хлопая руками по бокам платья.