— Тина мне что-то говорила о СВОПе.
Альбан глянул на него так, будто не знал, что на это ответить.
— Вообще-то, нет. Подводная фабрика уже считай готова. Если в планах что-то изменилось, то это прошло мимо меня.
Ага. Значит, плавучей платформы не будет. Может, было лучше не углубляться в эту тему. Йохансон стал расспрашивать Альбана о роботе.
— Это «Виктор-6000», — объяснил Альбан. — Он может погружаться на глубину шесть тысяч метров и работать там несколько дней. Мы управляем им отсюда, сверху, и получаем общие результаты в реальном масштабе времени, всё через кабель. На сей раз он останется под водой 48 часов. Попутно нагребёт и червей. «Статойл» хочет избежать обвинений в том, что нарушает биологическое равновесие экосистемы. А вы что думаете про этих червей?
— Ничего, — уклончиво ответил Йохансон. — Пока.
Прозвучал сигнал запуска. Йохансон увидел, как выносная стрела пришла в движение и подняла «Виктора» вверх.
— Идёмте, — сказал Альбан. Они двинулись к пяти контейнерам в человеческий рост, поставленным посреди палубы.
— А что в этих контейнерах?
— Гидравлика для лебёдки, агрегаты, весь этот хлам. А в переднем находится контрольный пульт. Не стукнитесь головой.
Они вошли через низкую дверь. В контейнере было тесно. Йохансон осмотрелся. Половину помещения занимал пульт с двумя рядами экранов. Некоторые мониторы были выключены, другие показывали навигационную информацию. Перед экранами сидели несколько человек. Лунд тоже была здесь.
— Вон тот человек посередине — пилот «Виктора», — тихо объяснял Альбан. — Справа рядом второй пилот, который обслуживает манипулятор. «Виктор» — машина чувствительная и точная, но требует и соответствующей сноровки в управлении. Следующее место принадлежит координатору. Он поддерживает связь с вахтенным офицером на мостике, чтобы корабль и робот действовали в оптимальном контакте. По другую сторону сидят учёные. Там и Тина. Она будет обслуживать камеры. Ну что, всё готово?
— Можете начинать спуск, — сказала Лунд. Один за другим включились оставшиеся мониторы.
— Теперь вы видите то, что видит «Виктор», — объявил Альбан. — У него восемь видеокамер. Одна основная с объективом Zoom, два пилотных объектива для навигации и пять дополнительных камер. Качество изображения очень хорошее, даже на глубине в несколько тысяч метров мы получаем резкое изображение в цвете.
Перспектива перед объективами изменилась. «Виктор» погружался. Мониторы показывали зелёно-голубой подводный мир, который постепенно мутнел.
— Включить прожекторы, — сказал координатор.
Разом пространство вокруг «Виктора» осветилось. Зелёная голубизна побледнела и уступила место освещённой черноте. В поле зрения попадали мелкие рыбы, потом всё заполнилось крохотными воздушными пузырьками. Йохансон знал, что в действительности это планктон, миллиарды крохотных живых существ. Красные медузы и прозрачные рифлёные медузы проплывали мимо.
— Что именно будет делать «Виктор», когда опустится вниз? — спросил Йохансон.
— Он возьмёт пробы воды и осадочного слоя, нагребёт всякой живности, — ответила Лунд, не оборачиваясь. — А главным образом добудет видеоматериал.
На экране возникло что-то вроде ущелья. «Виктор» спускался вдоль отвесной стены. Красные и оранжевые лангусты помахивали своими длинными усами. Там, внизу, было уже темно, но прожекторы и камеры передавали естественные цвета живых существ поразительно интенсивно. «Виктор» продвигался дальше мимо губок и голотурий, потом склон постепенно стал более пологим.
— Приехали, — сказала Лунд. — 680 метров.
— О’кей, — пилот подался вперёд. — Сделаем круг.
Отвесный склон исчез. Какое-то время они снова видели свободное пространство, потом в чёрно-синей глубине обрисовалось морское дно.
— «Виктор» может перемещаться с миллиметровой точностью, — сказал Альбан с видимой гордостью. — Вы можете поручить ему вдевать нитку в иголку.
— Спасибо, с этим справляется мой портной. А где именно робот сейчас находится?
— На одном из плато. Под ним залегает несметное количество нефти.
— И гидрат метана?
Альбан задумчиво взглянул на него:
— Да, конечно. Почему вы спрашиваете?
— Просто так. И здесь «Статойл» собирается поставить фабрику?
— Хотелось бы. Если не возникнет никаких препятствий.
— В виде червей.
Альбан пожал плечами. Йохансон заметил, что французу неприятна эта тема. Они смотрели, как робот облетает по кругу чужой мир, обгоняя нескладных пауков и рыб, которые рылись в осадке. Камера выхватывала колонии губок, светящихся медуз и мелких каракатиц. Море было населено здесь не особенно густо, зато было много придонных жителей. Через некоторое время ландшафт стал корявым. По дну протянулись полосы.
— Это осадочные оползни, — сказала Лунд. — На норвежских склонах уже кое-что ползёт.
— Что это за рифлёные структуры? — спросил Йохансон.
— Это из-за течений. Мы подруливаем к краю плато, — Лунд сделала паузу. — Недалеко отсюда мы и обнаружили червей.
Все уставились на экраны. В свете прожекторов появилось что-то новое. Светлые, обширные линялые пятна.
— Лужайки бактерий, — заметил Йохансон.
— Да. Признак гидрата метана.
На экране появились потрескавшиеся белые пятна. Замёрзший гидрат залегал прямо на дне. Внезапно Йохансон увидел что-то ещё. В пультовой воцарилась тишина.
Части гидрата скрылись под розовой копошащейся массой. Вначале ещё можно было различить отдельные существа. Затем огромное количество извивающихся червей стало необозримым. Розовые трубочки с белыми кустиками щетины ползали друг по другу в несколько слоёв.
Кто-то за пультом издал возглас омерзения. Люди так устроены, подумал Йохансон. Нам отвратительно всё, что ползает и копошится, а ведь это совершенно нормальная картина. Мы бы к самим себе испытывали омерзение, если бы могли видеть, какие орды клещей шевелятся в наших порах, поедая жир кожных выделений, как миллионы крошечных паучков распространяются в наших матрацах, а миллиарды бактерий — у нас в кишечнике.