— Зря ты затеял это мщение. Наломает Сашка дров.
— Не твоё дело, — оборвал его Седов.
— Ну, ну не горячись. Чего ты передо мной-то выпендриваешься. Дадон в курсе, что деньги у нас не совсем чистые, но как ты их делаешь, ему никогда не догадаться, мозгов не хватит. Он знает, что платить ты ему не стал бы ни при каких обстоятельствах. Сил у тебя хватает, чтобы Дадона не бояться. Да и вообще, никого.
— Тогда зачем ему эта акция?
— Всё просто. Ведь не только ты отказываешься ему платить. Но ты самый богатый и сильный бизнесмен в городе. Если совершить акцию против тебя, то все остальные поймут, что слова Дадона с делом не расходятся. Лучше заплатить, чем рисковать жизнью своей или ближайших родственников.
— Маразм.
— Конечно, способ убогий. Но у Дадона нет другого выхода. Ещё пара лет, и он может остаться один. Авторитет требует, чтобы его постоянно поддерживали.
— Значит, он убил моего сына, чтобы поднять свой авторитет? Он знал, что денег от меня всё равно никогда не получит?
— Да. Глупо конечно, но на большее он не способен. А этой акцией возмездия ты только распылишь его. Да и не дело тебе ввязываться в уголовные разборки. Ты серьезный бизнесмен и рано или поздно, когда в государстве установится порядок — ты будешь у руля, не Дадон же. Дело Дадона шарить по карманам и сидеть в тюрьме.
— Ладно, я действительно погорячился. У нас не Чикаго. Отмени акцию, а Сашке надо урезать премиальные.
— Вот это правильно, — Иванов улыбнулся.
— Что там полиция? — спросил Седов, вновь наполнив стаканы.
— К делу приставлен Одинцов из следственного комитета, Крыленко из розыска. Лично мэр контролирует следствие. Но у них ничего пока нет, да и вряд ли появится.
— Откуда такая уверенность?
— Потому, что стрелял профессионал, снайпер. Наверняка его нанял лично Дадон и то через посредника и за большие деньги. Найти его почти невозможно.
— Почти?
— Почти. Дело на контроле и кого-то менты должны выловить. Иначе сюда могут нагрянуть ребята из центра, многие чины получат по шапкам. Мы внимательно следим за следствием и как только Крыленко или Одинцов проколются, мы сможем их взять голыми руками. Нам давно нужен свой человек и в уголовном розыске, и в следственном комитете. Ну, Крыленко нам не подойдет, а вот Одинцов представляет для нас определённый интерес. Конечно, можно было его прихватить и сейчас, поверьте, есть за что.
— Женщины?
— Нет, власть и деньги. Он только с первого взгляда простой труженик следственных органов. Сейчас следственный комитет с подачи нового начальника ищет взяточников в своих рядах. Если Одинцову не помочь, он в скором времени загремит по полной программе. Это было бы нежелательно. Таких умных людей в следственном комитете больше нет.
— Хорошо. Держи на контроле этого Одинцова и при первой возможности купи.
— Цена?
— Раздели свою пополам.
Иванов поморщился. На его скулах заходили желваки, что не ускользнуло от Седова.
— Да, брось ты, все мы сколько-то стоим. Нечего разыгрывать из себя благородную девицу. Ты для меня — человек бесценный, но всё равно сумма, которую я тебе плачу, имеет конкретное выражение.
Помолчали, потом выпили ещё.
— Слушай, — наконец сказал Седов, — вот тебе перспектива и не слишком далёкая. Разборку в кафе отменить, Дадона пока не трогать. Одинцова нужно защитить и купить. Руками полиции загрести Дадона и его окружение. Дадона привести ко мне, а всех остальных упрятать на максимальные сроки. И последнее. Найти мне этого стрелка, хочу на него посмотреть. Понимаю, что нелегко, но надо. Денег не жалей.
— Всё решаемо, кроме стрелка. Боюсь, что Дадон и его люди не знают исполнителя. Обычно перед снайпером есть цепочка посредников и достаточно длинная.
— И что?
— После акции посредников начинают убирать. Снайпер с одной стороны, а заказчик с другой.
— Тогда заказчику проще убрать самого снайпера.
— Не скажи. Чтобы добраться до снайпера нужно последовательно выбивать сведения из цепочки посредников. Цепочка может быть очень длинной. Чтобы добраться до того посредника, который выведет на снайпера, потребуется время. Снайперу же гораздо проще. Убрал того, кто приносил тебе заказ и всё. Все старания заказчика могут оказаться напрасными и оборвутся на полпути к снайперу. Единственный наш шанс состоит в том, что снайпер может понадобиться заказчику снова.
Седов быстро понял эту нехитрую систему страховки и проговорил:
— Всё зависит от того, кто первый доберётся до посредника, передававшего заказ и вознаграждение исполнителю. Заказчик, или сам снайпер?
— В принципе — да. Только снайперу это сделать гораздо проще, чем заказчику. Получил от посредника деньги и заказ, и тут же его прикончил. Гарантия, что на тебя не выйдет заказчик — сто процентов.
— Почему ты думаешь, что снайпер так не поступил?
— У нас не Чикаго, про который ты уже вспоминал. Убьёшь одного посредника, другого и никто тебе работу больше не принесет. Так что я уверен, что посредник стрелка жив и здоров. А вот тот человек, который вышел на него от Дадона в опасности.
— Ты хочешь сказать, что Дадон уже в этом направлении работает?
— Скорее всего. И поверь, что воровских законов Дадон не соблюдает. Ведь по понятиям нельзя трогать тех, кто организовывал и делал дело по твоему заказу и за твои деньги. Даже если дело сорвалось по причине, не зависящей от всех участников. Трогать и предъявлять по понятиям никому и ничего нельзя.
— Не понял, — изумился Валентин Петрович, — это как же? Деньги заплачены, причем не малые, дело не сделано, а спросить нельзя?
— Если снайпер стрелял, но не попал, то с него спросить можно. Если посредник деньги взял, но до адресата не донес, тем более. Я говорил о форс-мажоре. А уж если работа выполнена, то добиваться от участников дела адресов и фамилий никаким понятиям не соответствует. Это — просто беспредел. И Дадону об этом хорошо известно. Но он авторитет из «новой волны», и понятия чтит только тогда, когда ему это выгодно. Поэтому, чтобы себя обезопасить Дадон, наверняка, начал погоню за снайпером.
— Тогда включайся в эту погоню, и опереди Дадона. Не мне тебя учить.
Иванов поднялся с кресла, слегка склонил голову в поклоне и вышел из комнаты.
ГЛАВА 14
Шалый, в миру Шалаев Александр Анатольевич, правая рука Дадона, сидел у себя дома на кухне, пил водку, закусывая квашеной капустой. Капусту он брал из большой миски прямо руками. Так ел квашеную капусту его дед, потом его отец, и Шалый не собирался изобретать другой способ. Выпив очередную рюмку, он запускал пальцы в миску с капустой, доставал со дна изрядную порцию и направлял себе в рот. При этом у него не возникало никаких ассоциаций по поводу немытых ладоней. А если бы и возникли, то сразу бы нашлось и оправдание. Водка убьёт всех микробов. Так считал его дед, отец, так же надеялся на водку и сам Шалый.
Сидя на кухне Шалый проклинал тот день, когда предложил Дадону свои услуги по поиску снайпера для выполнения специальной работы. Промолчи он тогда, сейчас бы и не было никаких проблем. Но язык в очередной раз подвёл Шалого. Не умел он на ходу сообразить, что нужно говорить, а что лучше придержать до будущих времён, а то и вовсе забыть. Эта несдержанность подводила Шалого не раз и не два. Ещё в детстве ему доставалось от сверстников за невыполненные обещания. А уж когда он повзрослел, и успел не раз посидеть, оканчивались такие конфузы не просто тумаками. В первую сидку он чудом избежал «петушатника» за то, что обронил в адрес смотрящего за зоной нелепое «погоняло», которое тот уже не носил. В последнюю ходку Шалому крепко досталось за невыполненное обещание загнать в зону наркоту. Пришлось даже в больничке поваляться, так сильно он пострадал от гнева братвы. И не быть бы Шалому в авторитете, если бы эта недостойная понятий черта его характера не компенсировалась бы с лихвой другими достойными авторитета качествами. Он умел повести за собой братву, во время разборок он не щадил ни себя, ни противника. Наконец, он сам считался отмороженным на всю голову, и бригада у него была такая же, как и сам бригадир. Поэтому если Дадону нужно было разрулить проблему силовым методом, то лучшего исполнителя, чем Шалый и его пацаны, и придумать было невозможно. Возраст Шалого неумолимо приближался к сорока годам. В эти годы топтать зону очень не хотелось. И здоровье уже не то, и сил тащить срок может и не хватить. Тем более такой срок, который могут дать за организацию убийства. Поэтому и грустил Шалый на своей кухне не по детски. Никакой карьеры вора на зоне Шалый сделать не мог. Там свои авторитеты, свои понятия, которые были более приближены к воровским. Здесь, в городе, Дадон вспоминал о понятиях и воровских законах только тогда, когда это было ему нужно. Сам Шалый старался жить по закону: не имел семьи, жил скромно, заботился об общаке. Но при живом Дадоне, который кстати и вором-то не был, Шалому никак не светило стать «Законником». Кто даст рекомендации? Дадон не вор, а настоящие воры Дадона сторонятся, в городе их нет. Да и сам смотрящий в воры не стремится, ему и так хорошо.