Богиня… вот кто для них Кота. Точнее, ее земное воплощение. Поэтому туземцы готовы безропотно отдать жизни лучших воинов. Превращение в волчицу спасло жизнь… да подарило возможность понимать язык хорко. Так, как раньше сила помогала ей общаться с животными и даже рыбами! Все так просто. Жаль, что Лаю это не помогло. Девушка вздрогнула и побледнела.
— Где он? — сурово спросила она жреца.
— Великий маг покоится на ложе смерти! — благоговейно закатив глаза, провозгласил мужчина. Он сразу понял, о ком спрашивает великая богиня.
Кота проследила взглядом за рукой жреца. Тот указывал именно на ту хижину, из которой недавно вылетело жуткое облачко, так напугавшее ее. Кота сглотнула и вновь обернулась к туземцу.
— Он… жив? — неуверенно произнесла она, сама впрочем, не надеясь на положительный ответ.
Жрец побледнел и, вновь упав на колени, распластался по земле.
— Я всю ночь призывал духов предков! — тихо, словно оправдываясь, молвил он. — Великое, странное, холодящее кровь колдовство! Он не жив… — Кота, застонав, оперлась на один из каменных столбов, не в силах удержаться на ослабевших ногах. — Но и не мертв. — Чуть громче сказал туземец, обратив виноватый взор на богиню, как если бы колдовство было его рук делом.
— Это как? — опешила девушка. А в душе медленно растекалось тепло надежды. Если он не совсем мертв, то, возможно, юношу еще удастся спасти. — Что вы с ним сделали?!
— Ничего, — жрец вновь уткнулся лицом в землю, избегая взбешенного взгляда Коты. — Провозглашенный матерью племени вождь не увидел в молодом белокожем опасности… поэтому ни одна игла Шактир не коснулась его. Великий маг сотворил странное колдовство… и сам попал под его воздействие. Вождь видел, как маг бросил под ноги кусочек пламени. Тот разросся до огромных размеров, поглощая сухую траву, плавя камни… И пленил душу мага! Я просил огонь отдать душу. Много просил, принес в жертву не один так…
— Что принес в жертву? — рассеянно переспросила Кота, размышляя, что за странный огонь поглотил душу Лая и как это связать с ее видением туманного облачка.
— Так! — гордо повторил жрец, указывая на странного вида шар земли, похожий на те, что во множестве лежали под статуей волка. — Это смесь помета сусликов, жертвенной крови и священной земли Колхи!
Девушка с отвращением поморщилась. Да, Далас не раз рассказывал, как помет сусликов, этих маленьких, юрких, пушистых зверьков, спасал жизнь путешественникам. Тех, кто ведал, что маленькие пахучие комочки даруют драгоценную влагу и питание истощенному степной жарой организму. Правда, в отличие от туземцев, Далас предпочитал не грызть их, а заваривать своеобразный чай, но Кота ни разу не смогла себя заставить попробовать этот «деликатес». Но, может быть, на краю гибели разборчивость отступает. Священная земля гор Колхи тоже не была загадкой — это серая пористая масса, россыпи которой иногда можно найти в горах. В низине, где солнце, отражаясь от скал, рождает в степи чудовищную жару, людей мучает постоянная жажда. Многие неприспособленные даже умирают. А этот минерал обладает удивительным свойством справляться с подобными неприятностями. Она пробовала… на вкус — земля-землей! Кровь же оставалась загадкой. Единственное предположение, возникшее у девушки, что она помогает слепить ингредиенты. Похоже, «таки» часто входили в меню туземцев наряду с фруктами, сушеным мясом сусликов и… других жертв.
Коте не хотелось думать, какое мясо из того, что лежало под деревянной головой волка, звериное, а какое — нет. Как и о том, что она только что вылакала целую миску свежей крови человека… которого уже нет в живых, поскольку никто не выживет, если у него заберут столько крови. Она задумчиво разглядывала туземца. Жрец все еще лежал ниц, в стороне сиротливо валялась волчья маска. Солнышко деловито карабкалось на небо, принимаясь за ежедневную работу с изрядным рвением. Отголоски степного ветра, разбивающегося о скалы, приносили пучки сухой травы. Та вихрем кружилась над плоским камнем, потрескивая искрами над тлеющими углями, скоропостижно заканчивая столь легкомысленное существование.
Хотелось увидеть Лая, бежать к нему, попытаться спасти… И в то же время было невероятно страшно. Настолько, что ноги наливались свинцовой тяжестью, а плечи опускались, округляя спину, будто под тяжким грузом. Что она может? Это же магия… Может, неизвестный злодей все-таки отыскал парочку и, пока Кота отвлеклась на охотников, напал на Лая? А может, злодей-локки оказался гораздо умнее, чем они предполагали. И, просчитав, куда они попадут, устроил хитроумную ловушку. Долетали слухи, что возможно и такое.
Но… Он жив… пока. А это — главное. Тяжело вздохнув, Кота обвела сумрачным взглядом несколько кривых избушек. Словно нахохлившиеся птахи, притулившиеся к скале, они пережидали непогоду. Странно, что кроме жреца не видно ни единого человека. Да и тот старается подавать как можно меньше признаков жизни. Может, ждет приказа? Или разрешения? Она же вроде как богиня.
— Эй, жрец, — неохотно позвала Кота туземца, — поднимайся. Скажи, ты еще не всех своих людей перевел на жертвенную кровь? В племени остался хоть кто-нибудь живой?
— Конечно! — чему-то очень обрадовался жрец и, взмахнув руками, звонко хлопнул в ладоши у себя над головой. — Выбирай, о солнечная волчица!
Тут же из избушек высыпались туземцы всех возрастов и комплекций. Мужчины были в мудреных набедренных повязках, спереди напоминающие часть лат. Тех, что защищают мужское достоинство рыцарей. Женщины — только в длинных цветастых юбках, дети — просто голышом. На каменной площадке быстро собиралась большая толпа, усиливался галдеж, а из домишек люди все выходили и выходили, словно глиняные шары — лишь некие прихожие, а сами дома располагались внутри скалы. Хотя, почему «словно»? Скорее всего, так оно и было, поскольку хижины никак бы не смогли вместить в себя столько народу, даже если людей уложить друг на друга до самого потолка.
Когда небольшое пространство между скал было полностью занято, установилась полная тишина. Даже малые дети, которых матери держали на руках, вели себя невероятно тихо и спокойно. Лица туземцев были крайне напряжены и выражали некий отпечаток обреченности. И тут Кота поняла смысл выражения жреца. Она должна сама выбрать себе «завтрак». Расхохотавшись, девушка снова отмахнулась и, все еще нервно хихикая, решительно направилась в хижину, где поместили Лая. Народ расступался перед волчицей, благоговейно кланяясь. Каждый стремился коснуться великой Шактир. Но так, чтобы она не заметила, — легонечко. Поэтому сзади образовалось некоторое столпотворение из желающих дотронуться до «святыни».
Мужественно стерпев все и даже не пытаясь огрызнуться, — хотя, очень хотелось пару раз клацнуть зубами, — Кота скользнула под облезлую шкуру во влажный мрак. Впереди неясно маячил отблеск огня. Она шла вперед, убеждаясь, что догадка про скалы оказалась верной — глиняный шар, гулко отражающий каждый шорох, остался позади. Теперь пальцы нащупывали холод и скользкую влагу каменных стен, а босые ступни — неровную поверхность скалы, скудно посыпанную мелким песком.
Обстановка была крайне скудной. В каменном мешке, в тусклом свете затухающего очага, девушка разглядела лишь несколько небольших шкур, да связку дров. Глаза потихоньку привыкали к темноте, и Кота увидела многочисленные выемки в стенах. Неровные горшки, кувшины, мелкая утварь, — все это было заботливо разложено в неглубоких нишах, выдолбленных прямо в скале на разной высоте. Костерок разложен так же, как и снаружи — в углублении плоского камня. Рядом валялся бубен — вроде того, что волчица разорвала в клочья, стремясь добраться до горла жреца.