Неожиданно из-за поворота возник человек. Сильные ощущения от воспоминаний притупили бдительность волчицы. Она пропустила все признаки чужака. Еще более темный, чем люди из племени хорко с плато Борх, мужчина был в набедренной повязке ярко-зеленого цвета и в легком жилете, некогда бывшим нижней рубашкой какой-то невезучей дамы. В руке он держал короткое копье. Лицо, обезображенное шрамами, выражало крайнюю степень ужаса.
Застыв, туземец обреченно наблюдал, как навстречу ему несется огромный страшный зверь, шкура которого горела на солнце, а сзади струился красноватый шлейф пыли. Казалось, чудовище летит быстрее ветра. Красные глаза, огромные зубы и крупные капли слюны не давали жертве надежды на спасение. Тонкое древко выпало из ослабевших пальцев и покатилось вниз по склону, издавая неровную мелодию постукиваний.
Коте от непереносимого, рвущегося на свободу, чувства счастья хотелось выть, визжать, кричать, рычать… Она сейчас готова была обнять весь мир. Каждая тварь была любима. Волчица весело подскочила к застывшему человеку, с озорством лизнула того в нос, подхватила выпавшего было тушкана, лязгнув при этом зубами так, что мужчина закрыл глаза и брякнулся задницей на землю. А потом помчалась дальше, не слишком обращая внимания на кисловатый запах, расползающийся от темного пятна под незадачливым туземцем.
Темные своды пещеры слабо освещались тонким лучиком, ныряющим во мрак из дыры в скале. В светлом круге на полу, в который втыкался почти осязаемый луч, опрометью носились пылинки, выдавая с головой таящийся по углам сквозняк.
Трудно шевелиться. Зрелище пятна раздражало, отзываясь острой болью в затылке. Лай тяжело сглотнул и попытался повернуть голову. Скрип. Усмехнувшись, — будто старый дед, — юноша с трудом присел и огляделся. Оказалось, что в пещере не так уж темно. Грубо вытесанные стены заботливо украшены незатейливыми узорами. В неглубоких нишах виднеется глиняная посуда. На полу валяются шкуры. Приглядевшись, Лай понял, что темные пятна на них — от крови. Перевел взгляд на свое тело. Нагое, оно было все в бурых подтеках, — уже подсохших и растрескавшихся. Откуда столько крови? Ощупал себя — открытых ран нет. Странно.
Наморщив лоб, закрыл глаза. Голова на любую попытку вспомнить, — что произошло и где он, — отзывалась острейшей болью в затылке и висках. Среди шкур Лай обнаружил обрывки одежды, но те были не пригодны даже на набедренную повязку. Он попытался обернуться шкурой, но, исцарапавшись, отбросил ее в сторону. Вздохнув, юноша провел рукой по волосам и тут же запутался в свалявшихся прядях. Выругавшись, на ощупь двинулся вперед, намереваясь осмотреть пещеру. Быть может, найдется выход…
Под пальцами скрипела пыль. Раз он неуклюже задел какие-то склянки. Те с оглушительным звоном попадали из ниши на пол. Неудачно ступив, порезал стопу. Запрыгал на здоровой ноге, схватившись за рану. Пальцы нащупали шрам от кинжала Коты.
И тут в голове как будто что-то щелкнуло. Боль отступила, давая дорогу целой лавине воспоминаний. Дикие люди, безжизненные плато, огненный вихрь, Кота, утыканная иглами с ядом. Парень застонал, качнулся и побрел вперед, не обращая внимания на острые осколки и кровавые следы. Уткнулся во что-то мягкое. Нечто поддалось, и Лай вывалился из пещеры, сощурившись от яркого света. Шкура, служившая пологом, мягко шелестя, скользнула по затылку и вниз по спине.
Когда Лай немного привык к свету, он увидел волчью голову. Это было нетрудно, так как огромная морда находилась прямо напротив него. Вокруг суетились какие-то люди, старательно выкладывая на землю подношения. Другие усердно мазали деревянную голову чем-то подозрительно рыже-красным. Каменные столбы, окружающие чудовище, были разукрашены белыми узорами.
Неосознанно отступив, Лай уперся спиной в скалу и вскрикнул. Ему показалось, что голова раздвоилась и меньшая копия приблизилась к нему, зловеще ухмыляясь в лицо юноше. Он даже ощутил горячее дыхание. Зажмурившись, Лай замахал руками, пытаясь прогнать видение. Но видение не желало уходить. Более того, оно лизнуло юношу в щеку и, дружелюбно махнув хвостом, потерлось головой о ладонь. Приоткрыв один глаз, Лай узнал в красно-золотом чудище волчицу, которую когда-то видел в лесу рядом с жилищем Уоза.
— Кота? — неуверенно прошептал он.
Та завертелась волчком, подпрыгнула и снова лизнула Лая. Потом подтолкнула мордой к его ногам нечто. Лай послушно поднял тушку тушкана.
— Кошмар, — мрачно прокомментировал он, разглядывая трупик.
— Это не кошмар, а наш завтрак, — довольно хихикнула преобразившаяся Кота. — А вот то, что мне предложили с утра милые хозяева — действительно кошмар! Тебе лучше и не спрашивать!
— Не буду, — пообещал Лай и поднял глаза на девушку.
Лицо юноши медленно залила краска. Кота была полностью обнажена. Пятна пыли и засохшей крови не скрывали упругих округлостей груди и нежного треугольника внизу.
— Что? — Кота оглядела себя, недоумевая на реакцию Лая. — Ну да, грязная! Так ведь тут воды даже за деньги не купишь! И вообще, на себя посмотри!
Лай послушно посмотрел на себя, осознавая, что тоже совсем голый. Настолько, что явный интерес к девушке был излишне заметен. Сконфузившись, он нырнул обратно под спасительную тень полога. Кота, быстро огляделась и тоже скользнула в пещеру. Отбросив в угол особо большой осколок кувшина, смущенно хихикнула и искоса посмотрела на стесняющегося юношу. Тот вел себя так, словно только что впервые познал женщину. После хвастливых речей о многочисленных фаворитках, это выглядело забавно. Кота неосознанно пригладила волосы, попыталась отряхнуть с кожи остатки запекшейся крови туземцев, и снова покосилась на Лая. Но тот лишь сел на шкуру, избегая смотреть в ее сторону. Легкая обида обожгла сердечко. Хотелось приятных слов и ласковых прикосновений…
— Что за манеры, господин наследник харцской короны! — раздраженно буркнула девушка. — Я ему завтрак в постель, а он… даже не поцеловал! Вот обижусь и не буду больше тебя спасать!
Лай вздрогнул и посмотрел на Коту. В голубых глазах было столько невысказанной нежности, что у нее просто перехватило дыхание. Да, он растерян, смущен, даже немного напуган. Но все это не имело значения. Потому что он счастлив, это Кота ощутила всем сердцем. Она облегченно вздохнула, присела рядом и, свернувшись калачиком, устроилась под боком.
— Как же здорово, оказывается, быть под покровительством Колины… Это дает возможность спасать любимого от его же собственного неумелого колдовства, — муркнула она, довольно жмурясь. — Да к тому же еще и очень-очень приятно. Теперь-то я понимаю, почему Врадес все время бегает к селу.
Лай медленно и очень осторожно поднял руку и несмело коснулся темных волос Коты. Та мгновенно отреагировала на ласку, прижавшись к его руке, и взглянула снизу вверх. В темных глазах юноша увидел нечто такое, от чего перехватило дыхание. Жар, поднимаясь из низа живота, распространился по всему телу, унося неловкость и смущение. Наклонившись, он нежно коснулся пухлых губ девушки. Смелея, притянул ее к себе и сжал в объятиях.
Горячее дыхание, прикосновение к шкуре волка, слюна, капающая на лицо…
— Ой, извини, — хихикнула Кота, вновь принимая образ девушки. — Само собой получилось…
Лай расхохотался. Последние осколки непонимания словно унесло порывом ветерка. Он понял, что теперь ему все равно, что Кота — волчица. Она стала его женщиной… любимой женщиной.
Вихри ласк. Тени, извивающиеся по стенам юркими змеями. Фрагменты. Обрывки. Кусочки. Крупинки.
Мимолетная фантазия обретала плоть, даря наслаждения от каждого прикосновения. Когда шакти, когда золотая волчица, когда прекрасная девушка. Лай думал, что произошедшее — лишь странный сон, обрывками струящийся в головной боли. Нет, что это не сон. А если и сон, то не его. А таинственной, непостижимой, невероятной Коты. В этот миг она рядом. Но это чудо может растаять лишь от неловкого движения. Песни богов он слышит в сладком стоне. Кровавую зарю видит в страстном взоре. Нечеловеческую силу ощущает в нежных объятиях.
Нет, страха больше не было, как будто они чудесным образом переместились в совершенное царство, где нет места сумасшедшим харцам, злодеям-локки и ревнивым братьям Коты. Но Лай отчетливо ощущал нечто довлеющее, грозящее. Острая боль переместилась из затылка в область сердца и с садистским удовольствием отгрызала от него кусочки. Если бы Лай обладал даром предвидения, он бы подумал, что впереди их ждет нечто злое. Возможно, это хрупкое, нежное, сладкое чувство, что объединяло их сейчас, рассеется, как дым. На губах он внезапно ощутил соленый вкус. Но щеки Коты были сухими. Это плачет он сам. Лай оплакивал свою едва зародившуюся любовь и сам не мог понять причины.