— Ах, дьявол побери! Неужели опоздал? Ну, все равно, собирайся, поедем.
Машину оставили метрах в ста от въезда в загородный ресторан и двинулись пешком. От шлагбаума открылась панорама более чем красноречивая, иначе как полем боя ее назвать было нельзя. У воронки лежал на крыше буханковидный «Форд», другой микроавтобус накренился словно подбитый бронетранспортер, между ними дымилась развороченная старушка «БМВ» и без движения лежали несколько человек в армейском обличье. Дальше виднелся упомянутый «Хаммер», а у засединского коттеджа стояли рядом «Меседес» и «Вольво». Эти машины не имели, вроде, особых повреждений. Портнов и милиционер осторожно прокрались к входу во флигель.
— Подкрепление надо вызывать и «Скорую», — прошептал капитан.
— Я те вызову!
— Что ж делать?
— Посмотрим, может, кто и остался.
— Не, вы смотрите, Никита Петрович, а я пошел. Мне своя задница ближе, — повернул назад милиционер.
— Постой. Я тебе хорошо заплачу.
— Нет, нет. Зачем, это, покойнику бабки, ну?
— Послушай меня. Здесь, скорее всего, никого нет. Сам же говорил: на двух автобусах уехали. Зачистили все и уехали, понял? А подмога твоя только карты попутает. Мне надо на морды посмотреть, на тех, кого замочили. Не только на поляне, а везде. А ты прикроешь на всякий случай. На, держи, здесь три штуки, — Портнов отдал капитану бумажный конверт.
— Никита Петрович, не в деньгах дело… а вдруг тут засада какая…
— Да где здесь засада? Где?! Хорошо! Если будет хоть малейший риск, потом еще столько же получишь. Я тебе когда-нибудь врал?
— Нет. Но, чует моя душа, добром это не кончится, не кончится это добром, я…
— Хорош причитать, не баба!
— Не кончится, Никита Петрович, вот увидите, не кончится! Сердце чувствует — бьется о грудину! А помирать неохота… Я только жить нормально, можно сказать, начинаю… такую, блин, тачку присмотрел…
— Не ной, будет тебе эта тачка.
— Аудюха, да, клеевая такая! Только пригнали…
— Получишь ты свою аудюху, пошли!
— А бабки, ну, эти бабки, что обещали, как? Тоже моими останутся?
— И бабки, хрен с тобой. Все?
— Ну, ладно… стукает, так и стукает в грудину!.. Эх, пронесет, может… О, Боже, не оставь раба твоего!
Самые ближние деревья росли метрах в двадцати от ринга. К ним и двинулись, а потом поползли Портнов с помощником: кто-то там был.
Увидев живых людей, доверчивый милиционер двести раз проклял свою алчность. Их всего двое, а тех… Его сердце захолодело и замерло, будто сделалось большой влажной жабой, а затем вдруг прытко, как проникший в грудь без спроса зверек, метнулось вверх и заколотилось в горле и в висках все быстрее и быстрее. Сильнее всего его стук ощущался в прижатом к травянистой кочке носу.
— Встань, черт! Встань! Возьми их на мушку! — зло ткнул его локтем Портнов, а сам не смог сдержать широкой улыбки: он успел! успел! успел!!!
— Бросить оружие! Руки за голову! — приказал негромкий хриплый голос.
Минута не то траура, не то триумфа вмиг сменилась остолбенением. Для всех, кроме толстого человека в тесноватой ему ветровке. Он совершил какой-то немыслимый кульбит, оказался на трибуне и пистолет, выросший из его левой кисти, утолщенной трубой глушителя уперся в ухо мертвого Заседина.
— Аркадий, молчать, башку разнесу! — крикнул он.
Труп легонько кивнул.
— А ты стой, где стоишь, — обратился Мурад к Портнову, в правой руке у него возник еще один пистолет, смотрящий на нарушителя спокойствия. — Тебе ведь он нужен? Молчать, я сказал! — вновь переключился он на заложника. — Говорить будешь, когда я разрешу! Понял?
Тот вновь послушно кивнул.
— Шустрый ты, как веник, Сафаров, — усмехнулся Портнов. — Шкуру хочешь спасти?
— Неважно.
— Ну, хорошо. Со мной десять человек. Вам все равно не уйти. Но могу предложить вариант. Аркаша остается, вы уходите. Живыми. Останешься со мной, Аркадий Николаевич?
Труп снова кивнул.
— Видите, шеф согласен. Даю вам минуту на размышление.
— Ты блефуешь, — с издевкой сказал Мурад.
— Это как?
— Покажи своих людей.
— Капитан, на выход, — крикнул Портнов.
Из-за дерева вышел милиционер. Его глаза бегали, автомат в руках едва заметно подрагивал. Сей-час он был опаснее Портнова, опасней целой оравы беспредельщиков. Что может быть страшнее, чем палец труса на курке автомата? Нервничающий капитан был готов нажать спуск в ответ на дуновение ветерка.