Глава 1
Красные сигналы горят россыпью треугольников, где-то пищит сигнал тревоги, ввинчиваясь прямо под черепную коробку, тактический дисплей сошел с ума, идентифицируя цели. Слишком много целей. Пальцы начали дрожать крупной дрожью и пилот стиснул зубы, пытаясь совладать с собой. Главное — контроль, главное, чтобы он сумел нажать на эту кнопку когда придет время.
— Тревога! Захват! — пищал тактический компьютер, оповещая, что они находятся прямо в перекрестье прицела десятков ракет.
— Пересекающиеся курсы! Опасность столкновения! — трезвонил другой сигнал.
— Опасность! Опасность! Опасность! — панель сверкала как фейерверк над стеклянными башнями Прайма, как блестящая витрина игрушечного магазина перед праздниками.
— Да слышу я, слышу … — Пилот щелкнул тумблером, отключая многочисленные сигналы тревоги. Потом, подумав, нажал другую клавишу. На старом плеере, прикрепленном к панели в нарушении всех уставных правил. Кабину наполнили другие звуки.
— Слышу… — повторил пилот и большим пальцем откинул в сторону предохранительную скобу над желто-черной кнопкой с надписью 'Огонь'. В прицеле росли, приближаясь, вражеские корабли.
— Дистанция. — шевельнул губами пилот.
— Триста сорок единиц. До выхода на дистанцию эффективного поражения сто двадцать секунд. — отозвался тактический компьютер.
— Есть еще время. — сказал пилот. Сто двадцать секунд. Рука в перчатке легла на рукоять управления огнем, где-то там, слева от кокпита прокрутились стволы туннельной установки Гатлинга, прогреваясь перед огнем. Щелкнули насосы, откачивая атмосферу при переходе в боевой режим, тонко запели маневровые двигатели, прогреваясь. Штурмовой ган боат отдельной тридцать восьмой эскадры Его Императорского Величия готов к бою. Вернее, то, что осталось от отдельной тридцать восьмой эскадры. Один штурмовик и один мертвец в кабине. Пилот растянул непослушные губы в улыбке. Мертвец дышал, мертвец смотрел в прицел и даже улыбался. Чуть-чуть. Но он был уже мертв. И его смерть смотрела ему в лицо — через сто двадцать секунд она выйдет на дистанцию прямого огня. Кто-то когда то сказал ему что выиграть бой можно только перестав заботиться о себе, о своей жизни, о сохранности. Только так ты сможешь победить, котенок… — так говорила Мамочка. Но сейчас речь не шла о победе. Он не мог победить. Мог только задержать противника. На минуту. Может быть, на пять или десять. Если он смог задержать их на час — это была бы победа. Но один штурмовик — этого слишком мало для того, чтобы задержать эскадру истребителей Каганата с поддержкой звена наемников. Слишком мало для часа но достаточно для пяти минут. Может даже десяти.
Один штурмовик и один мертвец в обмен на десять минут. Может быть это дороговато, но ведь и минуты не простые. Каждая минута давала возможность ярко-желтому маркеру на тактическом дисплее уйти, оторваться от преследования, нырнув в гиперпрыжок. Каждая минута давала возможность предупредить Империю о том, что произошло в этом секторе пространства, о том, как пропала отдельная тридцать восьмая и что произошло на планете. О жутком изобретении Каганата. И о том, что отныне в галактике никто не может чувствовать себя в безопасности.
Значит — надо было остаться тут, на краю. Между своими, отходящими к краю системы и чужими, рвущимися на перехват. Пилот посмотрел на дисплей. Девяносто секунд. Еще есть время. Есть. Пилот облизал губы. Его подташнивало.
Сейчас я буду совершать подвиг, подумал он, а меня тошнит. Вот интересно, героев империи тошнило перед подвигами? Или это только я такой, а? А может вообще кого-то просто рвало, про это в книгах не напишут и голо не снимут. В голо все мускулистые, с огнем в глазах, с бластером наперевес, а про то, что во рту металлический привкус и колени сводит, просто сил нет — про это ни слова. И пальцы, чертовы пальцы дрожат так, словно джигу выплясывают. Если бы мне сейчас налили стакан выпивки — вряд ли я смог бы донести ее до рта не пролив половины. Говорят перед смертью вся жизнь должна промелькнуть перед глазами, но ничего даже на ум не приходит. Или это будет потом? Уже когда ракеты 'Золотокрылых' разорвут его ган-боат как бумажную игрушку? Впрочем — какая разница, все равно герои империи как правило мертвы. Будет орден, будет похоронка семье, будут залпы карабинов над условной могилой, куда положат знамя эскадры и темно-синий берет с серебряными крылышками. Не ради этого я тут сижу и потею в кабине штурмовика. Нет. Пилот еще раз скосил глаза на дисплей.
Шестьдесят секунд до выхода цели в зону эффективного попадания.