— Я бы хотел сегодня поговорить об ответственности. — начал отец. Перси мысленно съежился, понимая, в чей огород летят камни. Сейчас ему напомнят о том, что семья и так на грани финансового краха, что он должен помогать, а не мчаться на край света, пытаясь поймать удачу.
— Ответственность… Когда я унаследовал дела семейной фирмы, она была на грани краха. Даже скорее за гранью. Сейчас положение намного лучше. В течении всех этих лет я трудился с одной мыслью — чтобы моим детям не пришлось жить на пособие. Я чувствовал ответственность перед вами. — отец сделал паузу, вздохнул и продолжил:
— Все мы знаем, в чем дело. Я никогда не занимал ни у кого деньги. А у нашей семьи нет средств, чтобы отправить Перси в Олд-Прайм. Так что вопрос о его попытке поступления в Императорскую Летную Школу был решенным… — здесь Перси окончательно пал духом, но отец, казалось не замечал ни его, ни остальных, он говорил в пространство, сам для себя:
— Но тут я вспомнил об ответственности. Перед вами. Если для того, чтобы мой сын исполнил свою мечту, и может быть, сделал успешную карьеру в этих летных войсках, мне нужно занять у черта… я займу и у черта. Твой друг, Перси, оплатит все твои расходы по этой поездке. — здесь отец повернулся к нему и Перси увидел его усталые глаза:
— Но все эти деньги наша семья ему вернет. Хотя твой друг и настаивал на обратном. Но таких подарков наша семья не принимает. Мы вернем эти деньги. Перси, ты можешь ехать в Прайм. — закончил отец и повисла тягостная тишина. Перси вдруг понял, что не радуется тому, что скоро увидит сияющий Олд-Прайм-Сити. Он понял, что хотел сказать ему отец. Ответственность. Зная, на какие жертвы идет его семья, он не может обмануть их ожидания. На миг мелькнула трусливая мыслишка — отказаться от такого груза, остаться дома, никуда не ехать. Но взглянув на серьезные лица своих домочадцев Перси промолчал. Они верили в него.
— Спасибо, па… — пробормотал Перси, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
Потом все смешалось. Родные наперебой обнимали и целовали его, Анита плакала, Торнтон сильно хлопнул по плечу, наверняка отбил, мама торопливо собирала вещи и делала дорожные бутерброды, не обращая внимания на то, что билеты были куплены на Нуль-Т, а значит путешествие будет мгновенным. Здоровенный лимузин Стива уже две минуты сигналил у ворот. Перси нырнул внутрь, чувствуя, что еще немного и он прослезится. Внутри уже сидел сияющий Стив, он кивнул Перси на вышедших его провожать и сказал:
— Завидую. Меня провожали дворецкий и кухарка.
— Мммм… — неопределенно ответил Перси, махая рукой своим братьям и сестрам.
— Ладно. Поехали… — и Стив поднял машину в воздух, выровнял и набрал скорость. Обернувшись к Перси он сказал:
— Мы заедем к Инне, она тоже едет в Прайм, 'Афродита' проводит набор моделей, хочет попробовать свои силы.
— Отлично. Все о чем только можно мечтать! — и Перси с удовольствием откинулся на мягкую спинку сиденья. Головная боль прошла, впереди было будущее.
Глава 6
-Все о чем только можно мечтать… — восхищенно выдохнула Инна.
— Да… здесь оживленно… — протянул Стив, оглядываясь. Они сидели в одном из самых шикарных заведений Олд-Прайм-Сити. Знаменитый 'Звездный Свет'. Они сидели на небольшом балкончике, нависающем над огромной дискотекой. Вокруг вспыхивали и угасали тысячи причудливых изображений, голографические проекторы то превращали окружающую обстановку в пустыню, то в джунгли, то в мир безумных эротических фантазий, а едва слышная мелодия легко вплеталась в мотивы картин.
— Оживленно… ты наверное шутишь. Да я за всю свою жизнь стольких людей не видел. — сказал Перси, пролистывая глянцевый проспект, врученный ему на входе каким-то шикарно одетым типом в белых перчатках.
— Не так уж и много. Если верить твоему проспекту… дай-ка его мне… ага, вот. — Стив отобрал проспект, раскрыл его и речитативом произнес: — Самый лучший… это пропустим… прогрессивный, тысячи голопроекторов, искусственное озеро, парк проката, услуги массажисток… вот — общая площадь бара составляет десять тысяч квадратных метров. Одновременно его посещают до… до двадцати тысяч человек. Всего-то. Хотя, признаться, никогда не любил толпы.