Быков выключился. Юра с огромным облегчением убрал ногу. Он только сейчас заметил, что корабль больше не вибрирует. Жилин ласково посмотрел на него и похлопал по плечу.
- Ваня, вы только не сердитесь… - пробормотал Юра.
- Наоборот! - сказал Жилин. - На тебя исключительно интересно было смотреть.
- У меня такая каша в голове…
- Вот-вот… - Жилин остановился перед своим скафандром. - На этот случай и сочиняются инструкции. Хорошее дело, правда?
- Не знаю. Я теперь что-то перестал понимать, что в чему. Что хоть случилось?
Жилин снова потускнел.
- Что у нас могло случиться? - сказал он сквозь зубы. Искусственное питание. Таблетки вместо котлетки. Учебная тревога, стажер Бородин, только и всего. Рутинная, не реже одного-двух раз в течение рейса. В целях проверки знания инструкции. Великая вещь - инструкция! - Он вытащил из скафандра белый цилиндрик толщиной в палец и со злостью грохнул шторой. - Бежать мне пора отсюда, Юра. Бежать со всех ног, пока не надоело.
Юра глубоко вздохнул и посмотрел в коридор. Красные огни больше не горели. Пол больше не вибрировал. Юра увидел, как из каюты вышел Юрковский, посмотрел на Юру, величественно кивнул и неспешно скрылся за поворотом.
Жилин проворчал:
- Рыба ищет, где глубже, а человек - где хуже. Понял, Юрка? Здесь все хорошо. Тревоги учебные, аварии понарошку. А вот кое-где - похуже. Гораздо хуже. Туда и надо идти, а не ждать, пока тебя поведут… Ты меня слушаешь, стажер? По инструкции ты меня должен слушать.
- Подождите, Ваня, - сказал Юра, сморщившись. - Я еще, кажется, не очухался…
8. ЭЙНОМИЯ. СМЕРТЬ-ПЛАНЕТЧИКИ
Стажер Бородин, - сказал Быков, складывая газету, - пора спать, стажер.
Юра встал, закрыл книжку и, немного поколебавшись, сунул ее в шкаф. Не буду сегодня читать, подумал он. Надо, наконец, выспаться.
- Спокойной ночи, - сказал он.
- Спокойной ночи, - ответил Быков и развернул очередную газету.
Юрковский, не отрываясь от бумаг, небрежно сделал ручкой. Когда Юра вышел, Юрковский спросил:
- Как ты думаешь, Алексей, что он еще любит?
- Кто?
- Наш кадет. Я знаю, что он любит и умеет вакуумно варить. Я видел на Марсе. А вот что он еще любит?
- Девушек, - сказал Быков.
- Не девушек, а девушку. У него есть фотография девушки.
- Я не знал.
- Можно было догадаться. В двадцать лет, отправляясь в дальний поход, все берут с собой фотографии и потом не знают, что с ними делать. В книгах говорится, что на эти фотографии нужно смотреть украдкой и чтобы при этом глаза были полны слез или уж, во всяком случае, затуманивались. Только на это никогда не хватает времени. Или еще чего-нибудь, более важного. Но вернемся к нашему стажеру.
Быков отложил газету, снял очки и посмотрел на Юрковского.
- Ты уже кончил дела на сегодня? - спросил он.
- Нет, - сказал Юрковский с раздражением. - Не кончил и не желаю о них говорить. От этой идиотской канцелярщины у меня распухла голова. Я желаю рассеяться. Можешь ты ответить на мой вопрос?
- На этот вопрос лучше всего тебе ответит Иван, - сказал Быков. - Он с ним все время возится.
- Но поскольку Ивана здесь нет, я спрашиваю тебя. Кажется, совершенно ясно.
- Не волнуйся так, Володя, печенка заболит. Наш стажер еще просто мальчик. Умелые руки, а любить он ничего особенно не любит, потому что ничего не знает. Алексея Толстого он любит. И Уэллса. А Голсуорси ему скучен, и «Дорога дорог» ему скучна. Еще он любит Жилина и не любит одного бармена в Мирза-Чарле. Мальчишка он еще. Почка.
- В его возрасте, - сказал Юрковский, - я очень любил сочинять стихи. Я мечтал стать писателем. А потом я где-то прочитал, что писатели чем-то похожи на покойников: они любят, когда о них либо говорят хорошо, либо ничего не говорят… Да. К чему я это все?
- Не знаю, - сказал Быков. - По-моему, ты просто отлыниваешь от работы.
- Нет-нет, позволь… Да! Меня интересует внутренний мир нашего стажера.
- Стажер есть стажер, - сказал Быков.
- Стажер стажеру рознь, - возразил Юрковский. - Ты тоже стажер, и я стажер. Мы все стажеры на службе у будущего. Старые стажеры и молодые стажеры. Мы стажируемся всю жизнь, каждый по-своему. А когда мы умираем, потомки оценивают нашу работу и выдают диплом на вечное существование.
- Или не выдают, - задумчиво сказал Быков, глядя в потолок. - Как правило, к сожалению, не выдают.
- Ну что же, это наша вина, а не наша беда. Между прочим, знаешь, кому всегда достается диплом?
- Да?
- Тем, кто воспитывает смену. Таким, как Краюхин.
- Пожалуй, - сказал Быков. - И вот что интересно: эти люди, не в пример многим иным, нимало не заботятся о дипломах.