Альфэй так старалась, чтобы трагедия мира зверолюдей тут не повторилась. Но установка «нет войне» при сотворении мира породила Оживших. В итоге твари забирали, наверное, столько же человеческих жизней, сколько бы это сделали войны между смертными. И, тем не менее, военные конфликты в её новом мире изредка, но случались. Никакие запреты бога не могли в этом помешать неугомонным смертным.
Согласно учению наставников даже в вопросе войн нельзя было ограничивать свободу воли. Смертные должны были сами избрать путь войны или мира. Альфэй ещё не видела цивилизаций, которые бы избрали путь мира, и поэтому такой путь представлялся ей намного более сложным, чем понятный путь войны. Порой она задавалась вопросом, как нужно навоеваться, чтобы возненавидеть это дело? В то, что смертные способны добровольно отказаться от войн, она не верила. Поэтому у неё остался только один путь — запрет. Который, впрочем, совершенно себя не оправдал. Возможно, наставники были правы в том, чтобы и тут оставить смертным свободу выбирать самим. Ведь в этом случае развязывание войн будет виной самих смертных, а так…
Цин Мин… эта несносная девчонка во многом оказалась права. Все жертвы Оживших легли непомерным грузом на плечи Альфэй. Конечно, она не управляла мертвецами и специально не натаскивала их на смертных. Разве что на Сибилла Альфэй натравила их сознательно, но… что значила одна жизнь в сравнении со статистикой, которая насчитывала миллионы жертв по всему миру? Оказалось одно преднамеренное почти убийство значит много.
Сейчас Альфэй не могла понять, что на неё нашло, когда она решилась уничтожить сердечного демона. Ведь это было верным способом самоубийства. Хотя тогда она об этом даже не вспомнила. В тот момент ею овладело безразличное оцепенение, желание довести дело до логического завершения, окончательно победить своего грозного врага, того что почти… да нет, в какой-то момент полностью сломил её.
Мгновение растянулось в вечность
Возможно, она хотела отомстить за свой страх и бессилие. Она жаждала, чтобы Сибилл раскаялся? Чтобы умолял о пощаде? Чтобы ему было больно? Чтобы он почувствовал себя жалким и растоптанным?
Но разве Сибилл не раскаялся сразу, как напал на неё? Он же просил у неё прощения. Ей мало его вины и боли, которые отчётливо читались во взгляде? Она же признавала, что он не такой уж и отморозок. В конце концов, сердечный демон часть бога, который отторг его, воплотив в отдельной оболочке всё, с чем не мог примириться в себе. Ненавидеть его, всё равно, что ненавидеть часть себя. И тут уместно честно ответить себе на вопрос, а любит ли она вообще себя?
Увы, для всепрощения в Альфэй было мало смирения и принятия. Как, наверное, и для любви.
Приходилось признать, что идея, разорвать демона в клочья, приходила ей в голову, будоража упоительной сладостью. Хотя плана и даже такого намерения у Альфэй в действительности не было. На самом деле она просто сорвалась. Пошла на поводу у своих самых тёмных желаний и… ошиблась.
Повезло ещё, что они остались живы. Сибилл во всём, конечно, сам виноват. И Альфэй ни за что не будет просить прощения. Но впредь стоит держать себя в руках. И желательно подальше от демона и соблазна уничтожить как его самого, так и себя вместе с ним.
Дойдя до того самого пустыря, на котором чуть было не прикончила Сибилла, Альфэй очнулась от размышлений. Всё же это была единственная известная ей дорога в столице. На земле ещё виднелись бурые пятна и пепел.
Она тяжело вздохнула и настроилась на возращение в свой павильон на Небесах, не забыв на этот раз убрать себя из воспоминаний смертных.
В момент перехода Альфэй увидела, что Цин Мин станет очень строгой и требовательной матерью и наставницей, возвысит Род Цин, а её ученицы будут считаться примером морально безупречных стражниц. Красотка-напарница Сибилла — Лэй Менфенг, имя которой Альфэй узнала только теперь, так же будет в совете стражниц своей провинции, с детьми и ученицами она сосредоточится на поиске стражей, но… это будут безрезультатные поиски.
Альфэй по привычке попробовала нащупать судьбу Сибилла, но смутное видение подёрнулось туманом и словно вытолкнуло её сознание прочь.
Часть 4
Глава 6. Изгнанная богиня
По возвращении на Небеса Альфэй никак не могла найти себе места. Всё валилось из рук. Ничего не хотелось. В раздражении она запустила в стену пиалу с чаем.
Чуть-чуть полегчало.
Всё же Альфэй сильно задело то, что какая-то смертная посмела попросить её из ею же сотворённого мира. Теперь собственная «покорность» такому требованию показалась трусостью. Словно девчонка была права, а Альфэй ошибалась. Будто Альфэй всё же чувствовала вину из-за нападения на Сибилла и потому выполнила требование смертной. Хотелось вернуться и навалять Цин Мин по шее, а заодно и высказать всё, что она думает. Вот только желание объясниться, вновь подтвердило бы наличие чувства вины и потребность это сгладить.
— Нет уж! Я тут богиня или эта соплячка, в конце концов⁈ — от негодования на саму себя Альфэй топнула. — Не чувствую своей вины, не желаю извиняться и думать забуду об этом дурацком мире.
Впрочем, сразу поступить так, как планировала, Альфэй не могла. Для начала она отправилась в Золотой павильон к наставнику Ли. Сотворённый мир нужно было обсудить с ним, прежде чем окончательно выбросить его и всё что в нём произошло из головы.
— Оригинально, — первое, что сказал наставник, после передачи воспоминаний о её четвёртом мире. — Стажёр А, ты решила, что тебя выгнали собственные творения? В моей практике еще не было такого, чтобы создания выгнали из мира своего творца. Убивали. Порабощали. Пытали. Пробовали контролировать, клонировать, получить потомство, изменить. Но чтобы просто выставили вон… Занятно-занято. Итак, какие основные выводы, ты сделала по итогу этого сотворения? Есть идеи, почему смертная попросила тебя уйти?
— Я ошиблась. Убийство сердечного демона — все равно, что попытка суицида, — поморщилась Альфэй от воспоминания о собственном промахе.
— Интересно, что в этом случае творения оказались сознательнее творца. Неужели так сложно принять то, что сердечный демон лишь кривое отражение тебя самой? На удивление миролюбивое. Всё же в этом случае совсем не агрессия легла в основу сущности.
— Да не могу я принять его как часть себя! Он же совершенно другой. Мы абсолютно разные.
— Верно. Сердечный демон, всё то, что ты отрицаешь и чему противишься в себе. Каждая его черта — это твоя боль. В войне со своей болью невозможно победить. Боль можно только понять и принять, как неотъемлемую часть опыта. Найти те дары, которые она с собой принесла. Увидеть за её багровой завесой свободное пространство и выйти в просветление.
Альфэй тяжело вздохнула. Ей до просветления было как до Луны пешком, даже с учётом того, что на Небесах, та и казалась особенно близкой.
— Продолжай искать те, черты личности, которые отрицаешь, и развивать их в себе, — посоветовал наставник Ли. — Стажёр А, смогла ли ты понять, отчего стражницами в этом мире могут быть только женщины?
— Так сыграло моё недоверие к мужчинам?
— Хорошо. В классическом понимании именно мужчина является защитником. Это, конечно, не значит, что женщина не может защищать то, что ей дорого. Но отбирая у мужчины его естественную способность, мы вновь возвращаемся к дисбалансу Инь и Ян. Старайся подмечать за мужчинами достойные поступки. А теперь последнее, что думаешь о разделении чувств на положительные и отрицательные?
— Но разве это не из-за Оживших?
— Ты не разобралась в ситуации с разделением чувств. Всегда стоит помнить, что законы своего мира закладывает сам бог-творец. В следующем мире проблема лишь обострится. Подумай над этим как следует, — напоследок напутствовал её наставник Ли.
На этот раз в раздумьях Альфэй пришла в укромное место, которое ей показала Сяои. Отсюда открывался чудесный вид на горы с реками-водопадами и распростёртую, кажется, у самых ног пропасть цветущей долины.