Преодолев расстояние между ними в два шага, Влад посмотрел на Лайю сверху вниз.
— Позволишь? — его пальцы всего на секунду коснулись её, а через тело Лайи будто прошёл электрический разряд.
Влад ловко чиркнул колёсиком, робкий огонёк зажёгся, облизнув сигарету, и тут же погас. Лайя втянула в лёгкие дым, зажмурившись, и тут же выпустила обратно.
Влад вернулся на место, прислонился спиной к стене, сверля её тяжёлым взглядом. Хотелось бросить эту чёртову сигарету, кинуться к нему, прижаться к груди, вдыхая ставший до одури родным запах, и больше никогда не отпускать. Пальцы дрожали, рассыпая пепел, Лайя слишком сильно затянулась и кашлянула.
— Слабачка, — по-доброму засмеялась Сандра после того, как выпустила идеально ровные кружочки дыма.
Влад, не отнимая сигарету от губ, быстро что-то печатал. Лайя тут же почувствовала лёгкую вибрацию зажатого в руке телефона, а значит, он написал ей. Сандра заговорила с боссом по-французски, он так же ей ответил, а Лайя взглянула на экран.
«Вот уж не думал, что застану тебя на курилке».
Она раздражённо нажала кнопку блокировки, гася дисплей, а Влад едва заметно покачал головой, глядя на неё, но продолжая переговариваться с фотографом.
Это было невыносимо. Лайя затушила сигарету о чёрные перила, выбросила окурок и, пробормотав «увидимся позже», поспешила уйти, случайно задев мужчину плечом.
Её тело ныло от желания спрятаться в его объятиях. Оказаться во власти сильных рук, быть укрытой горячим телом от всех невзгод. Не думать о завтрашнем дне, потому что в его присутствии все они сливались в один бесконечный праздник сладкой влюблённости, всепоглощающей страсти и нежности, бесконечной, как сама Вселенная.
🎶 Hoshi — J’te pardonne
Сразу после работы, захватив стакан с кофе, Лайя поехала к Лувру. Она так и не сходила в музей, бесконечно откладывая это дело. Пообещав себе заняться этим на следующих же выходных, Лайя присела на парапет у стеклянной пирамиды и наблюдала, что происходит в вестибюле. Там толпился народ, жил свою жизнь, решив выделить день признанным произведениям искусства.
Стремительно наступающий пятничный вечер наполнял двор Наполеона людьми, весёлыми и грустными, влюблёнными и одинокими, парами, большими компаниями, желавшими сделать фото и просто отдохнуть рядом с достопримечательностью.
По небу снова побежали серые тучи. Они быстро прятали за собой предзакатное небо, первая капля разбилась о землю, и Лайя поспешила уйти от пирамиды под своды арок бывшего дворца. Буквально за несколько минут моросящий дождь превратился в настоящий ливень. Присев на бетонную скамейку в своём укрытии, Лайя наблюдала, как набережная покрывается лужами, как люди спешат, укрываясь зонтами. И почему-то всё это ощущалось как прощание с Парижем.
Вдруг ожил её телефон и подмигнул новым уведомлением. Лайя даже несколько удивилась, увидев, что это Влад.
«Лайя, я понимаю, что у нас пауза и всё такое, но мне кажется, нам пора поговорить».
Лайя вздохнула, признавая его правоту. Стоило наконец-то расставить все точки над «i», определить, как быть дальше. Возможно, эти ощущения прощания её вовсе не обманывали, и гораздо лучше было бы уехать прямо сейчас.
Вместо ненужных слов Лайя выслала свою геопозицию и, выставив ладонь под небо, поймала несколько холодных капель.
К тому времени, как приехал Влад, дождь уже закончился, снова светило солнце, и парижская жизнь потекла ещё веселей.
— Ты выбираешь какие-то подворотни для прогулок, — с усмешкой проговорил Влад, присаживаясь рядом.
— Подворотни Лувра, — уточнила девушка, не глядя на него. — Так звучит лучше.
— Объяснишь, что на самом деле случилось? Я больше не верю в твои паузы. Не знаю, как для тебя, но мне кажется, наш служебный роман вышел из-под контроля. Это больше не интрижка.
— Для меня тоже, — Лайя покачала головой. — Именно поэтому… — она пыталась найти правильные слова, но их не существовало ни в одном языке мира. — Я уеду. И всё закончится.
— Но ты только приехала! Куда ты собираешься уезжать?
— Я приехала на год, Влад. Два месяца уже прошло, даже больше.
— Два! — Влад даже всплеснул руками. — Тебе не кажется, что ты слишком рано начала собирать чемодан?
— Остальные тоже пройдут, а дальше? Что дальше? Кто будет собирать осколки?
Влад вздохнул и покачал головой:
— Я уже слышал эти слова. И они совершенно не твои. Лайя, почему ты слушаешь всех, кроме себя? Почему ты вообще решила, что непременно нужно будет уехать? Почему не хочешь остаться?
— Остаться? — Лайя смотрела на него, широко распахнув глаза.
— Остаться. Пожалуйста, ставь на первое место себя, а не чьё-то мнение. Неужели ты настолько в себе не уверена?
Лайя лишь потупила взгляд, а Влад продолжал говорить:
— Лайя, я буду каждый день повторять, как ты прекрасна, но гораздо важнее, что ты сама думаешь о себе. Ты должна любить и слушать в первую очередь себя, а затем думать обо всех остальных. Обо мне, о коллегах, чёртовой Изабель. Тебе могут сказать что угодно, но гораздо важнее, чего хочешь ты. Чего ты хочешь, Лайя? — обхватив лицо девушки ладонями, Влад посмотрел ей в глаза. — Уехать? Если ты действительно хочешь уехать, я, разумеется, не смогу тебя держать. Это твоя жизнь, и только ты можешь решить, где и как она пройдёт. Если ты хочешь уехать завтра, я куплю тебе билет и отвезу в аэропорт. Если хочешь уехать после стажировки, то я с радостью проведу оставшиеся десять месяцев с тобой, — улыбнувшись, он погладил её по щекам. — Но пусть это будет твоё решение, а не продиктованное кем-то посторонним. Мной или кем-то ещё.
Спустя несколько мгновений тишины мужчина подвинулся ближе, и теперь они сидели вплотную, соприкасаясь коленями.
— Или у тебя есть какие-то планы на депортацию? — с усмешкой спросил Влад. — Мне нужно начинать писать письмо Макрону с просьбой не высылать тебя из страны? Потому что я не смогу без тебя жить, и Франция рискует лишиться одного налогоплательщика.
Лайя засмеялась. Такая сложная задачка, оказалось, решалась так просто. И стало вдруг совершенно не важно, что будет завтра, через месяц, через десять месяцев и через год. Было только сейчас, своды дворца и двое, что смотрели друг на друга с немым признанием в чувствах.
— Я не хочу уезжать, — Лайя тронула Влада за руку. — Я хочу остаться. С тобой.
— Зачем тогда пакуешь чемодан?
Порывисто обхватив его за шею, Лайя растворилась в поцелуе. Их парижское лето закончилось, но впереди была осень, наверняка тёплая и томная, наполненная новыми эмоциями и открытиями, ещё более близкая и не такая легкомысленная, как летние месяцы. Крепко сжимая талию девушки, Влад не мог от неё оторваться, не в силах восполнить тот дефицит её поцелуев, который пришлось пережить.
Когда они, держась за руки, вышли на набережную Франсуа Митеран, солнце клонилось к закату. Вдруг с неба посыпался дождь. Мелкий и частый, он переплетался с солнечными лучами, рисуя над Парижем радугу.
Лайя ахнула от неожиданности и попыталась спрятаться под своей крошечной сумкой, но идея заранее была обречена на провал. Влад мягко сжал её запястья и опустил руки, а затем обнял, прижимая к себе.
— Лайя, не нужно прятаться от дождя, — он наклонился к девушке и убрал с лица непослушную прядь, — под дождём лучше целоваться.