— Заради Бога, только не убивай, хочу у них кое-что выяснить.
Наемники загоготали — смех да и только, что может фигуристая красотка супротив шестнадцати профессионалов. Да ничего, кроме как затрахать до смерти, о чем они громогласно поведали. Напрягшиеся дружинники охраны, предвкушающие добрую драку клиенты за соседними столами и даже герцог дé Лоредан с его тренированным глазом не заметили момента исчезновения Мелы. Миг — и герцогини дé Сагредо не стало.
А дальше начались удивительные вещи — захрипев, первым рухнул крысомордый предводитель, затем остальные наемники, образуя кучу малу. Загремели мечи и шлемы, раскатываясь по полу трактира. К месту столь странной схватки прибежали остальные шестеро дружинников на подмогу.
— Герцог, неужели вы один справились со всей бандой? — спросил потрясенный Лотек.
— Куда мне слабаку, — хохотнул Пашка. — Это герцогиня постаралась. А вот и наша героиня. Браво, Мела, высший пилотаж, ничего не скажешь.
Красавца, появившись из-за спины дружинников слегка покрасневшая от похвалы, спокойно уселась рядом с Чернотой.
— Так, ребята, шантрапу разоружить, ободрать латы с кошельками впридачу — это трофеи герцогини. Пленников связать и на конюшню, поспрошаем, чей они заказ исполняли. Кому стоим? Живо за работу, — рыкнул стажер.
В импровизированной пыточной — конюшне — заартачившегося главаря наемников Пашка расколол в пять минут после экспресс-допроса. Десятник дружинников Бегут наладился калить острие кинжала на маленьком костре, но герцог остановил. Подойдя к сыпящему угрозы пленнику, схватил того за челюсть, затем надавил пальцем на какую-то точку за шеей. Главарь завизжал, потом забился в судорогах от боли. Предположения стажера подтвердились — он то сразу понял, чьи отрезанные уши торчат из-за занавеса. Наемников нанял камергер граф дé Ольчано — ближний наперсник императора. Выдал аванс — пятьсот золотых, столько же после выполнения заказа. На совести бандитов-наемников не одна загубленная душа — грабили торговые караваны, которые нанимались охранять. Свидетелей в живых не оставляли — всех под нож. Для подтверждения услышанного допросили одного из наемников, тот все подтвердил. В дверях забухали тяжелые сапоги.
— Ваше сиятельство, стража прибыла, — доложил Лотек.
Представителям закона города Хавик предоставили возможность послушать признания.
Те, не церемонясь, связали их одной веревкой и потащили в местную тюрьму. Пашка поинтересовался напоследок у старшего стражника, что полагается по закону за покушение на его герцогскую особу, показав свой медальон. Вытянувшись в струнку, тот отрапортовал:
— Виселица, Ваше сиятельство.
— Тогда, милейший, возьми показания у свидетелей, вон те четыре моих дружинника присутствовали, да и рядом посетители находились. Потом доложишь дознавателю, а мы завтра утром отбываем. Время не терпит.
— Слушаюсь, Ваше сиятельство, — и довольно толково занялся опросом дружинников.
— Бегут, завтра утром выезжаем, позаботься обо всем.
«А ведь это первый звонок, — размышлял Пашка, поднимаясь по лестнице в гостиничный номер. — Надо было ликвидировать тогда этого засранца, герцога Форджи, останавливало одно — безвластие в стране. Мела пока не готова сесть на трон, но оставалась надежда ее уговорить, да и такой фактор, как покушение (а оно не последнее), должен повлиять на положительное решение герцогини».
Нежно перебирая девичьи пальчики, Пашка поинтересовался:
— Зайчик, поделись со мной, каким макаром ты вырубила шестнадцать здоровенных мужиков?
Преувеличенно заботливо подув на ее сбитые костяшки пальцев, замер, ожидая ответа.
Мела, устроившись на его животе, принялась напускать туману, защебетала, но осеклась, увидев серьезные глаза Черноты.
— Пашенька, если честно, то просто перешла в другой временной поток — на одну секунду опережая местное время.
— Нечто подобное ожидал услышать, а меня научишь?
— Без проблем, дорогой, но сначала займемся любовью. Я опять тебя хочу, возьми меня.
В эту ночь Мела выпила его до донышка, угомонилась лишь к утру.
Едва стало светать, забегали проснувшиеся дружинники — запрягали лошадей, грузили фургоны, втихомолку матерясь, тащили тяжеленые сундуки.
Наскоро позавтракав, отправились в путь. Ехали не спеша, Пашка сонно покачивался в седле, как и весь небольшой отряд. Одна Мела беззаботной птахой моталась на своей каурой лошадке взад-вперед.
«Ну женщины, ничто их не берет — мужик еле ноги таскает после бурно проведенной ночи, а эта радостной козочкой скачет. Тьфу», — думал Чернота про себя. Он даже глаза закрыл, не хотел смотреть на вопиющее безобразие по имени Мела.
Надо честно признать, она оч-чень неординарный человек. Удивляет и поражает каждый день. Пашка уверен, у красавицы сюрпризов припасено ой-ей-ей. Иногда его просто бесит от ответов синеглазой красавицы.
— Прямо сама не знаю, как оно получилось, — и заливается звонким хохотом, дрыгая изящными стройными ножками, словно перед ней сопливый мальчишка, тьфу три раза.
Когда очередной раз задремавший стажер чуть не брякнулся с коня, он, плюнув на все условности, перебрался в первый фургон, где проспал до обеда. Во втором храпел на сундуках Пако, с большим трудом найденный мертвецки пьяным в комнате сержанта-вербовщика, видимо, бывшие сослуживцы пили сутки напролет, вспоминая лихие армейские деньки.
Через неделю спокойного путешествия, пересекли границу герцогства Бокэ. Встречавшиеся крестьяне поясно кланялись своему господину, кидали вверх суконные шапки.
— Откуда такая радость у народа, Пако?
Тот, замявшись, ответил:
— Налог снизил вдвое, драть с них половину дохода не могу, да и мне выгода.
Пашка залился краской стыда:
— Ты прав, дружище, то же самое сделаю в своем герцогстве.
Позволили один день отдыха в замке Пако — чистые простыни, купание в бочке с горячей водой — мечта путника после долгой дороги. После торжественного ужина удалились отдыхать в отведенные покои. К удивлению Черноты, Пако утром наладился с ними дальше.
— Обещал твоей жене доставить в целости сохранности.
Герцог дé Лоредан лишь пожал плечами.
Благодаря сухой и теплой погоде на четвертый день пути увидели на горизонте очертания родного замка. В конце пути Пашка затосковал, пребывая в мрачном настроении, не представляя себе, чем кончится встреча двух его женщин. Затем его мысли перекинулись на нововведения Пако. Что говорить, сделал его напарник по полной программе, а собственно кто не давал ему самому пошевелить мозгами. Этот малообразованный с виду увалень с простецким лицом сразу увидел выгоду о замене пятидесяти процентов налога на двадцать пять процентов. Пако рассудил здраво — нафига ему излишек продуктов, получаемых от крестьян, и, снизив вдвое натуральный налог, стал получать от подданных пейзан кроме всего прочего звонкую монету. Ларчик открывается просто — зимой или, как называет местный люд данное время, в период длинных дождей, разрешил крестьянам заниматься отхожим промыслом. Чему и сам поспособствовал. Так его пейзане стали ткать льняные холсты и хлопковые ткани — Пако завез для этого несколько ткацких станков, завел три кирпичных заводика, несколько гончарных мастерских. В деревнях наладили производство постельного белья, скатертей и одежды с вышивкой. Привез из столицы трех сапожников — те учили местных умельцев нужному ремеслу. Произведенный товар моментально расходился на весенних и летних ярмарках. На крестьян и на самого герцога дé Бокэ полился самый натуральный денежный дождь. Очень чувствительный удар по Пашкиному самолюбию, но кто мог ожидать такого фортеля от полуграмотного выпивохи и гаера о жизни. Ай да, Пако, ай да, сукин сын. Молодец, что тут скажешь, стажер так ему прямо и заявил, чем вогнал герцога дé Бокэ в большое смущение.
При виде отряда, подъезжающего к замку, на стене приветственно бухнула пушка холостым зарядом. Выстроившийся гарнизон во главе с капитаном Анто Чезаро, гулко ударил мечами о щиты. Все население замка высыпало встречать возвратившегося хозяина. Беата ждала на крыльце. Сдержанно, как и подобает великой герцогине, прижалась к его груди. Ее радостная улыбка несколько поблекла при виде шикарной красавицы с синими глазищами, инстинктивно почувствовав в ней соперницу. Представив жене спутницу, попросил позаботиться о ней с подобающими к ее высокому титулу почестями. Народ засуетился, потащили в покои гостьи сундуки, на поварне срочно готовили праздничный обед, топили баню. За все беготней Пашка старался не оставаться с Беатой наедине, лишь шепнул ей на ухо: