- Кхм... - Тина грустно отложила ложку. - Белочка... А Белочка... Белочка - собака дяди Саши, пегая хромая лайка, подбежала к едокам, виляя хвостом в репьях. Тина вывалила ей 'еду'. Но Белочка, обнюхав подношение, сочла его несъедобным и за моральный ущерб стащила со скамьи плохо надзираемый пряник. Бьёрн виновато понурил голову.
- Ну, не умею я готовить! Я предупреждал!
- Но не настолько же! - возмущенно сказал Кирилл, пытаясь расковырять серую субстанцию, бывшую по отдельности тушенкой, макаронами и еще чем-то.
- Настолько. - Честно признался норвежец.
- Ага... вот если бы тебе это надо было бы аккуратно разложить. Тушенку кубиками, морковку кружочками...
- Кир! - одёрнула побратима Тина, хотя парень не злился, он с трудом скрывал победную улыбку. Сам Кирилл готовил чудесно, чем гордился.
- Ладно. - Смягчился приятель. - Ща, че нить сбацаем. Есть у нас неучтёнка, завхоз?
- Есть. - Тина встала. - Гречка, лук и сало.
- Отлично! Гречка со шкварками, а ты, Бьёрн, будешь поварёнком.
***
С четвертого дня из тайги обитаемой - где еще попадались туристы, бани, банщики, путники, через перевал пробрались в тайгу малохоженую. Дорога на перевал взвивалась вверх, сначала по высокогорному болоту, копыта хлюпали во влажной земле, следы тут же наполняла вода. Снег сошел совсем недавно и не везде. Склоны гор еще покрывали белые проплешины. Дядя Саша на развилке забрал вверх, теперь шли по скалистому склону, из-под копыт выворачивались неверные камни, на вершине во всю цвела сон-трава. Робкая, едва раскрывшая белые головки. Кир сорвал один цветочек, понюхал и вручил Тине.
- Между прочим, - влезла Настя. - Прострел занесён в красную книгу.
- Какой прострел? У тебя прострел? Спина? - замахал руками Кир.
- Прострел весенний или сон-трава! - буркнула травница.
- На. - Тина протянула ей цветок. Травница понюхала, поджала губы, ведя внутреннюю борьбу.
- Ладно, раз уж сорвали, сохраню для гербария. - Девушка достала из рюкзачка толстый альбом, с разложенными по страницам цветами. За прошедшие три дня альбом значительно распух, ремешок на застёжке уже затягивался с трудом, а к концу похода явно лопнет. Кир как-то спросил, что Настя намерена делать, когда страницы кончатся, ожидая услышать 'выкину - новые соберу', но травница гордо сообщила, что у неё двадцать альбомов. Колдун уважительно присвистнул и отстал.
Вниз спускались с другой стороны, тропа стала неимоверно крутой. Слезли с лошадей и вели в поводу. Тина подкармливала своего всеядного Сыну хлебом, конь верно поглядывал девушке в глаза и лез мордой под мышку - спрятаться от ветра и заодно почесаться. Рядом шумел длинный водопад, огромные чёрные камни в белой плотной пене. Вода призывно пахла, окатывала брызгами, но добраться до неё было невозможно, оставалось довольствоваться каплями на арчемаках. Кир обернулся, увидел, что Настя отстала. Тем более, тропа такая, идти друг за другом - шеи переломать. Как раз сейчас впереди конь Оленьки, привязанный к Бьёрновому, спрыгивал почти с метровой каменной ступени.
- Настюха, не отставай!
- Кир, помоги мне! - парень уже испугался, но травница опять убила его наповал одним только словом. - Тут красная щетка растёт, никак не могу вытянуть!
- Настя! - крикнул колдун. - Я тебя сейчас сам здесь посажу и камнем привалю, чтобы росла лучше. Бросай свою щетку и пошли!
- Ну, Кир!!! - в светлых глазах была и мольба, и любовь, и нежность, правда последние две относились к красной щетке, а не к Кириллу. Проклиная всё на свете, колдун забрал у коллеги коня, оставив её копаться сколько душе угодно.
***
С перевала открывалась тайга. Горные хребты, разрезанные речками, проблёскивающими среди кедрача. Красные горы, серые гольцы, белые снежники. Будто опалы на склонах маленькие высокогорные озёра - светлые по кромке и темнеющие к центру с каждым метром глубины. Пронизывающий ветер... слабый в синем кедраче и мощный на голых вершинах. И запах. Свежесть, хвоя, влага и исконная чистота природы. Сюда едут не развлекаться, не работать. Здесь знакомятся с первозданной силой, первобытной мощью гор, духами места. Тина стояла на краю обрыва одна и чувствовала, как по телу пробегает поток древней мощи. Чем дальше они заходили в тайгу, тем меньше в ней оставалось города. На четвёртый день девушка убрала в футляр очки и больше не доставала.
Гора спала, древний дракон под ногами, огромный, свернувшийся в причудливый узор на картах. Шли миллионы лет, на драконе выстроился другой слой жизни. Тайга, выросшая на первозданной силе, синяя, глубокая, таинственная. В тайге поселились звери, потом пришли люди. Они жили рядом с этой силой, пили её с водой, вдыхали с воздухом. Великие народы сменяли друг друга, превращались в великие цивилизации. Настолько великие, что возомнили себя сильнее духов, а потом и вовсе про них забыли. Экскаваторы, буры, пилы, грузовики... сначала плакала, яростно сопротивлялась тайга, но еще чуть-чуть и проснётся дракон. Проснётся и поставит человека на место. Сон дракона уже чуток, неспокоен.