К опущенным рукам девушки от воды потекли серебристые струйки тумана. Белое марево стремительно росло, окутывая Тину уже целиком.
- Dritt! – выдохнул скандинав, мгновенно принимая решение. Бросился в воду и побежал к Тине. Течение казалось, шло не сверху вниз, как положено, а от Тины. Ноги вязли в воде, а белое марево дышало льдом, обжигая кожу. Бьёрн махнул вперёд рукой, подкрепляя жест заклинанием, мгновенно согревавшим воду, мощно прыгнул и сшиб Тину с ног.
Оба рухнули, подняв фонтан брызг. Марево отступило, белое облако распалось на пряди тумана. Из прядей соткались несколько низкорослых фигур, еще миг – фигуры стали отчетливей, Бьёрн понял, что перед ним дети. Полупрозрачные, белые, алтайские ребятишки, вот только злость на детских лицах была вполне взрослая.
Звонкий голос, как сотня колокольчиков, зло выругался. Ругался он на алтайском, но смысл Бьёрну казался очевидным.
- Вы её затащили! – обвинил духов норвежец, уже осознавая, какую глупость совершил.
- Они меня позвали. – Хрипло сказала Тина. – Отпусти меня.
Парень сообразил, что они лежат в ледяной воде, и он крепко держит коллегу.
- Прости. – Бок болел, речные валуны оставили там порядочную вмятину.
- Перед ними извинись, иначе покоя не дадут.
Духи ждали с презрительными минами на лицах.
- Я плохо еще знаю ваши обычаи, - виновато сказал Бьёрн. – Простите меня.
- Ладно. – Сказал на русском один из мальчиков. – Тебя мы прощаем, Хранитель. Но традиции надо знать, иначе какой же ты Хранитель, так, пятиногий конь.
Духи звонко рассмеялись и рассыпались на ниточки дымка, которые быстро снесло ветром.
Бьёрн вышел на берег. Тина тряслась от холода, обняв себя руками.
- Пойдём отсюда. Иначе околеем. – Позвала она. В домике, начав раздеваться Бьёрн обнаружил, что колготки так и висят у него на плечах, перекинутые через шею. Парень снова выругался и босой пошел вешать колготки на место.
Тина стояла на крыльце, она полностью переоделась, замоталась в длинную вязаную кофту, а на голову нацепила красную шапочку.
- Пойдём, поговорим. – Позвала девушка. Бьёрн коротко кивнул. Только тоже надел сухое. Аккуратно отжав и развесив мокрые вещи на крыльце.
Они сели под навесом у костра, угли еще шаяли, так что трёх сухих поленьев вполне хватило для весёлого, а главное теплого костерка – обоих еще потряхивало от холода.
Тина покосилась на реку, махнула рукой и налила родниковой воды из ведра на столе, пусть Марина потом ругается, но к реке как-то не хотелось.
- Почему они назвали тебя Хранителем?
- Почему ты стояла в воде посреди ночи?
Тина вздохнула, поставила котелок на огонь и забилась в угол беседки, закутавшись в кофту. Сейчас в свете костра, когда тёмные кудряшки выбивались из-под красной шапочки, вязаной в «косичку», Тине можно было дать лет шестнадцать, а насупилась она как десятилетняя.
- Ты говоришь с духами? – начал Бьёрн первым, догадавшись, что сидеть, печально вздыхая, Тина намерена до утра.
- Говорю. Ты тоже с ними говорил.
- Меня они посреди ночи в реку не затаскивают.
- Я сама пошла. Думала контакт наладить.
- Наладила? – Бьёрн сунул под котелок еще несколько поленьев. Очень хотелось горячего чаю. Быстро, сию минуту… А… черт с ним. Норвежец пробормотал себе что-то под нос, вода мгновенно вскипела.
Он налил две кружки, утопил в них по пакетику, сунул по дольке лимона и обильно подсластил. Потом довершил адскую смесь, влив в кружки по бульку коньяка, сперев оный из тайных Марининых запасов. Это был классический русский чай, которым отпаивали молодых колдунов при контакте с духами леса.
- Я с Урала. Духи местности меня хорошо знают, там, где я жила, у меня с ними всегда ладилось. А здесь меня не принимали. Вот я и решила пойти на контакт первой.
- Духи горных рек мерзкие ребята. Юмор у них на уровне уличной шпаны, а возможностей больше.