- Вон он! – Тина уже два часа вертелась на вершине скалы, рядом с которой Паша остановился. – Едет! Кирюша!
Солнце, наконец-то, раздвинуло тучи, чтобы бросить красные закатные лучи на горы и речные долины, на таёжные склоны, на узкие полосы тайги, на широкие ленты косогоров.
Протяжно и грустно пела флейта, звук отталкивался от скал, наполнял склон.
- Кирилл! – Тина летела по косогору, интуитивно перескакивая через камни. Парень на ходу спрыгнул с коня и поймал девушку. Она уткнулась носом ему в мокрую толстовку. – Они не дали мне вернуться. Паня начал ехидничать на тему городских идиотов, Бьёрн упёрся рогом, что ты разберёшься. Короче они поспорили… Настя на стороне Бьёрна. Я уже хотела ехать к перевалу…
- Тина, заткнись. – Кирилл щелкнул посетрицу по носу.
- Я так испугалась. – Она смотрела на него своими зелёными глазами, и Кириллу стало стыдно. Тина предпочла бы поменяться с ним местами, чем полдня ждать на скале. Вместо того, чтобы быть уверенной в нём, как и должно быть уверенной во взрослом мужчине, она ломала пальцы за него – непутёвого.
- Гром вывел. А дверь я открыл универсалкой.
- Ты вспомнил aperi?
Кирилл развернул девушку к себе лицом и уставился сверху вниз в честные зелёные глаза.
- Но тебе плохо давалась латынь… и… - пробормотала Тина.
- Ты мне скажи, я здесь, чтобы тебя защищать от врагов и проходимцев или чтобы ты могла за мной присматривать?
- Но ты же потерялся!
- Но я нашелся! Сам!
- А сначала потерялся. – Тина выдернула руку и быстро зашагала к стоянке.
- Алтайский коловрат. – Новое ругательство нравилось ему всё больше и больше. Кирилл дернул за чомбур Грома, но тот выразительно фыркнул, мол сам дойдёшь – не обломишься. Злясь на весь свет, Кирилл взмыл в седло и прогнал коня до стоянки галопом. Резко остановил, развьючил, сорвал седло, спутал и отпустил. Тот обиженно хрюкнул и поскакал, смешно вскидывая связанные передние ноги.
Когда парень уверился в конечности этой жуткой пурги, когда прошел через дверь, увидел Тину, ужас одиночества в диких горах исчез. Но радость отошла очень быстро. Это геройское возвращение целиком было обязано глупости. Если бы он не спал в седле, погонял бы коня… Кирилл со стыдом глянул в сторону костра, Бьёрн и Настя стукнули руками. Негр расхохотался, молодая брюнетка с флейтой в руках принялась наигрывать весёлую мелодию, правую щеку уродовало пятно ожога. Казалось, все смеются именно над ним. Сволочи. Захотелось сквозь землю провалиться. Но чаю хотелось больше.
Кирилл подошел к костру, бросил на землю куртку, сел. Туристы хором поздоровались, Кир мазнул по ним взглядом. Он уж не помнил, как кого зовут. И эту обязанность рыжий по привычке скинул на Тину.
- Нож близко? – Бьёрн сел рядом с напарником. Кир молча протянул нож. Норвежец со скрежетом открыл какие-то консервы. – На.
Перед носом у Кирилла замаячила полная банка желтой, густой сгущенки с бодро торчащей из серединки столовой ложкой.
- Выиграл. Половина твоя.
- Моя?
- Но! Я же на тебя ставил. Так ты будешь? Рогачевская!
- Быстро ты начал разбираться в нашей сгущенке. – Кир взял банку, со смаком заглотил первую ложку, Бьёрн откуда-то выудил второе орудие труда, исполинских размеров и черпанул треть банки.
- Я, между прочим, тоже на него ставила. – Обиделась Настя, отбирая у Кирилла ложку.
- А я переживала. – Тина попыталась реквизировать черпак Бьёрна.
Обделённый Паша подкинул в костёр дров. Ему предстояло жить неделю на мерзкой базовской сгущенке, портившей даже чай.
***
- Хочешь? – Настя протянула банку, до дна оставалось ещё прилично. – Мы тебе оставили.
- Я же проспорил, – удивился знахарь.
- Ну и что. – Пожала плечами травница. – Кирилл сам дурак, но я уверена, что ты за ним бы вернулся.
- Зря. – И лицо у Паши было отнюдь не весёлое. – И сгущёнку свою забери. Я не буду её есть.
Он поднялся на ноги, подобрал с земли куртку, накинул на плечи, одним рывком застегнул молнию. Поднял отвороты сапог, теперь те доставали до середины бедра.
Настя не сдвинулась с места, стояла около кедра, в корнях которого нашла знахаря.
Они были одного роста, и стоило ему повернуться к травнице лицом, как взгляды скрестились. Знахарь ругнулся, достал из арчимака ружьё.