- Тому, кому нужен плохой хранитель.
В темноте появились два светящихся глаза. Владимир посветил на глаза фонариком, луч выявил красную широкую пасть с белоснежными клыками длиной в палец.
- Ну, иди сюда зайка! – позвала Галина. «Зайка», как чеширский кот особо крупных размеров, проскакал по мосту, заставив тот закачаться. Огромная черная башка легла Галине на колени, почти полностью их скрыв. Женщина почесала морду, пёс, а это всё-таки был пёс, а не кошмар, привидевшийся с недосыпу, издал протяжный довольный звук.
- Это что?
- Это Джек.
***
- Откуда этот чабрец?
- С Холодного перевала.
- Тогда добавь ещё столько же. Иначе вкус исчезнет. Чем выше растёт чабрец, тем нежнее у него вкус и эффективнее действие. Например, для магических ожогов применяют вытяжку из чабреца, растущего выше двух с половиной тысяч метров. Очень немного мест, где на такой высоте выживают растения.
Настя послушно добавила веточек в горсть трав, завязала тряпичный мешочек и только потом обернулась.
Паша сидел на диване с каменным лицом и гладил Лекаря, будто не он только что говорил про травы. Впрочем, он вообще при ней первый раз говорил про травы.
- Как получилось, что ты стал травником?
- Наследственность. Мама удружила. Всегда хотел быть видящим, как отец.
- Видящим… Погоди, так…
- Ага. Виктор мой отец.
- Скажи… Паш, а ты… - травница сжала пальцы на ногах, чтобы хоть как-то собраться, и выговорила, - ты меня так не любишь из-за того, что я заняла твоё место?
Знахарь поджал губы, глянул на дверь, надеясь, что там замаячит анимаг, которого где-то носили алмысы.
- Я пойду, покурю. – Знахарь снял щенка с коленей, встал и вышел на крыльцо. Он уже пожалел, что вообще начал этот разговор.
Девушка глядела ему в след светлыми настороженными глазами. Она была хороша, но Паша знал – он лучше. Это его тайга и его мир, а Настя как бы ни старалась, была чужой. Как были чужими и её коллеги – Бьёрн, Тина и Кирилл. Но почему-то их присутствие задевало Пашу куда меньше. Может от того, что ни один из них не занимал его места.
И можно было понять бешенство Ильи, презрение Кости и отчаянье…
- Паня! – Кирилл осадил Грома у самого крыльца, спешился и, не путая, отпустил.
Гром стал как собака, и убегать не порывался, и других людей теперь к себе не подпускал.
- Я коней ездил собирать.
- Для этого есть конюхи, тебе не говорили?
Говорили, понял Паша, но Кириллу пока нравилось делать всё самому. Ничего, ненадолго, завалят бумажной работой, быстро найдёт себе замену.
- А Бьёрн где?
- А дома ещё нету?
Паша помотал головой. Он вытянул из пачки сигарету, подумал и протянул Кириллу. Рыжий взял, щелкнул пальцами, сигарета сразу задымилась. Паше сразу захотелось продемонстрировать и своё умение, но знахарь достал зажигалку, прикурил по-человечески.
- Они сейчас постоянно с Тинкой вдвоём. Знаешь… меня сначала бесило, а теперь я как-то даже привык. Когда они вместе, можно быть спокойным. Он скорее хвост себе откусит, но никого к ней не подпустит.
- Это проходит, - спокойно ответил Паша. – Проходит со временем. Год, два, пять и ты, возвращаясь домой, надеешься, что она сегодня задержится у подруги, на работе, что её съели алмысы или волки. Надеешься, что её там нет. А потом встречаешь другую. Она, как сон, как видение, влезает в твою жизнь. И все прошлые женщины, кажутся каким-то недоразумением. Нелепицей. Но и это тоже проходит.
- Любовь – лишь биологическая реакция, длящаяся ровно столько, чтобы потомство обрело минимальную самостоятельность, после этого самец оставляет самку. Теория эволюции.
- На хрен такую теорию. – Паша затушил окурок. Кирилл сщелкнул пепел на землю и пошёл в дом. Знахарь следом, Настя сидела за столом и внимательно читала досье Укачина. Мягкие светлые волосы спускались по плечам и спине, светясь на тёмно-синем платье. Настя почесала переносицу в россыпи веснушек.
Кир что-то ронял на кухне, травнице каждый матерок рыжего давался с трудом, но она мужественно терпела. Появились Тина с Бьёрном. Оба светились, что химической реакцией объяснялось плохо. Выяснилось, что Кирилл на кухне наронял на целый ужин. Пашу как-то само собой усадили есть за круглый стол. Под ногами постоянно крутился плотоядный щенок и белый кот, перебежавший с базы за Бьёрном. Оба напоминали голодных акул, особенно кот. Ребята болтали, рассказали душещипательную историю о голодном коте. По легенде, Настя баловать щенка подачками запрещала (поэтому окружающие делали это тайно), и кота сняли с обеспечения за компанию. Теперь кормёжка ограничивалась положенной дневной порцией корма. Такая диета коту по имени Кот не подошла, он голодал и худел на глазах. Бессердечная травница протравила его глистогонным (щенку тоже доза перепала). Кот ныне окончательно разуверился в травнице, похудел ещё больше (видимо лишившись питательных глистов, которых по теории Кирилла использовал как НЗ) от Насти он шарахался, а защитника видел, разумеется, в Бьёрне. Поэтому, напакостив, бежал прятаться за анимага, заглядывая тому в глаза дурными зелёными фонарями. Бьёрн исполнялся солидарностью и защищал собрата, хотя за дело мог наказать и сам. А рука у анимага была тяжёлая – Паша знал это не хуже кота.