- Бьёрна попытались подставить, а когда не получилось, просто убрать. – Закончил Кирилл. – Зачем?
- А сами вы что подумали? – хитро спросил Сычёв, блестя глазами из-под прикрытых век. Учитель наслаждался. Знать бы чем.
- Мы подумали, что нас пытаются убрать. А, значит, мы мешаем. – Отозвался анимаг. – Вот тут я голову сломал. Чем мы так мешаем? Даже вас начал подозревать, Тимофей, мы ведь чужаки, а зачем вам чужаки?
Хранитель поджал губы и покачал головой из стороны в сторону. Младший анимаг был прав.
- Но уж больно натянуто. Зато пост сладкий. – Кирилл хмыкнул. – Вы ведь долго нас дурили. Не раскрывали, зачем мы вообще здесь собрались!
- А когда ваши махинации раскрылись, Кирилл высказал одно предположение. Очень странное, но… в порядке… - Бьёрн замешкался.
- Бреда, - помог рыжий.
- Бреда, мы его рассмотрели. Хранитель имеет доступ в монастырь. И не простой доступ, а полное право входить, выходить и даже что-то менять. И хранитель не как человек, а как группа «Хранитель». И когда мы поняли, насколько невнятна фигура Константина – видящего прошлой группы, всё обрело смысл. Стоило повозиться. Избавиться от нас, восстановить Илью в должности, чтобы получить доступ в монастырь к загадочному Сердцу дракона и власти. Нужно было только избавиться от нас и от Паши. Ну, что? Сдали мы экзамены, Владимир Александрович? Дадите нам дипломы и начнёте играть в открытую?
- Вот пристал, а! – Сычёв высвободил свои бесконечные руки и поднял их вверх. – Сдаюсь! Молодцы, молодцы! Даже новенькое что-то рассказали.
Тина выглядела так, будто стоит Бьёрну отпустить её руку и девушка броситься на учителя с кулаками. Хотя вспыльчивый Кирилл наоборот вёл себя очень спокойно.
- Всем спасибо, все свободны. – Шутливо раскланялся рыжий. – Новая группа Хранитель доклад завершила.
- Будто ты сильно участвовал, - буркнула на него сестра.
- Я поддерживал дух! – хмыкнул Кирилл.
- И мы хотим получить все документы! – добавил Бьёрн, с опаской отпуская Тину. Видящая с места не сорвалась и бить никого не рванула, но пыхтеть не прекратила.
- Уй! – замахал руками Сычёв. – Всё будет! Только, Тина прекрати на меня так смотреть!
- Правильно! – Ула Овердаллен говорила медленно, тщательно выбирая трудные русские слова. – Она правильно смотрит на тебя, Сычёв. Так тебе и надо.
И Тина впервые посмотрела на бабку Бьёрна с приязнью.
***
Кожа под губами была солоноватой на вкус и очень тёмной. Захотелось сравнить, почувствовать грань между загорелой кожей и бледной.
- Нет, - застонал Паша, прижимая травницу к себе так крепко, чтобы она лишний раз не двигалась. – Давай полежим.
- Я лежу.
- Ты не лежишь, ты ползаешь!
- Хорошо! – Настя приподнялась на локте. – Но я есть хочу. И пить…
- И?
- Нет. Это пока всё.
- Ну и отлично, и мне водички принеси. – Знахарь перевернулся на бок, натянул на себе одеяло и по-детски положил ладонь под щеку.
Насте сразу стало обидно, ей хотелось поваляться с ним, лениться вставать, но вместе.
- Что-то я размечталась. – Пробормотала травница себе под нос. Горячка начала спадать. И как-то сразу стало ясно, что никакого чуда не произошло. Это был обыкновенный секс двух чужих друг другу людей. Нет… не обыкновенный. Такие вещи нужно признавать, потому что людей с кем может быть не обыкновенно всегда очень, очень мало. Необыкновенный. И чужими быть после такого невозможно.
Но…
Это Насте так казалось, поэтому нужно опомниться, одеться и уйти отсюда к чёртовой матери. Водички? Да сдохни ты от жажды! Козёл.
Настя натянула на голое тело длинный свитер из козьего пуха, мягкие пижамные штаны в клеточку. Стянула волосы в хвостик. Быстро сбежав по лестнице на первый этаж, огляделась. Дома никого кроме них не было. Отлично. По-хорошему, нужно было выпихать Пашу, пока его здесь не застукали, но пускай, лучше спит. Настя злилась и не могла понять на кого именно. Она долго вертела в руках кружку, размышляя не швырнуть ли её в стену и не станет ли после этого легче на душе. Но в итоге пришла к выводу, что такое поведение нецелесообразно и убыточно, и кружка вернулась на стол, оказалась наполнена чаем и применена по назначению, а не как средство от депрессии.
Средством от депрессии стала знаменитая самогонка, несправедливо отвергнутая накануне, сегодня, как ни странно самогонка пошла как миленькая, несмотря на одиночество. Травница залезла на стол. Кружку хотелось разбить до сих пор. И не просто разбить, а об черепушку конкретного человека, до которого два дня назад ей вообще никакого дела не было. И было всё неплохо. Друзья, щенок, дом и странная работа, полная каких-то непонятных тайн. Так почему то, что заполняло жизнь ещё сутки назад, отодвинулось и помутнело. И зачем так хочется вернуться в постель к этому чужому мужчине и не думать совсем? Потому что на бедре остался отпечаток его ладони? Губы припухли, а тело ощущалось совсем иначе, как будто его перелепили за эти два часа заново.