– Ваше патрулирование. Дерьмо, – сказал Синклер. – Пять слонов. В ряд пройдут. Дойдут сюда. Никто не заметит.
– Я бы попросил, – сказал воевода.
Он презрительно посмотрел в сторону, не удостоив Синклера даже взглядом.
– А если эмиссаров придут прямо-таки невозможные тысячи? – спросил князь. – Владимир, на сколько существ рассчитана наша оборона?
– Про оборону лучше бы рассказал мастер обороны, решительно, – признался Владимир.
– На вас его полномочия и обязанности, пока он в отъезде, воевода.
– Совершенно верно, – сказал воевода. – Я хотел сказать, что мастер обороны лучше меня рассказал бы про стратегические моменты, но всей полноценной информацией я тоже владею. Стены выдержат очень много, прямо-таки до неприличия много существ. Откуда им взяться в таком неисчислимом количестве, ваша светлость?
– Пятьдесят тысяч. Выдержат? А сто? А откуда. Они вообще изначально. Взялись? – спросил Синклер с раздражением.
– Я прошу меня решительно извинить, княже, но ваш гость меня постоянно перебивает. Я не могу работать в такой обстановке мрачного недоверия и постоянных попыток невозмутимого и очевидного попрания моего авторитета как воеводы доблестного князя Хлеборобов, – сказал Владимир.
– Приношу извинения, воевода, – сказал Синклер.
– Извинения приняты, – ответил князь за воеводу. – Перестаньте перебивать и обижаться. Как дети малые, честное слово. Виталий Александрович, вопрос вам. Что слышно о ситуации в Москве?
– Быть может, наш гость сначала изложит свою версию? – спросил Коршун.
Он сладко улыбнулся, рассматривая свои ногти.
– И то верно, – согласился князь. – Синклер, расскажи сначала, будь добр.
Синклер тяжело вздохнул:
– Господа. Мне непросто говорить. Как видите. Дефект речи. Контузия. Наберитесь терпения.
– Мы очень внимательно слушаем вас, Синклер, – ласково сказал глава службы княжеской безопасности. – Продолжайте, мы не будем перебивать.
«Змей. Ты-то хорошо знаешь, какая у меня там контузия, сволочь», – подумал Синклер.
– Угу, – сказал воевода.
– Так в чем сыр-бор? – недовольно спросил пан Корча.
Синклер прочистил горло и продолжил:
– Прошлую неделю. Провел в Москве. Дошел до Кремля. Исходил ее всю. Едва ушел живым. Вы все знаете. Главный очаг – Москва. Вы живете рядом. Вы хорошо знаете.
Воевода важно покивал. Князь начал скучать и ковыряться зубочисткой из канапе.
– Я тоже знаю. Москва изменилась. Стазис идет. Прорыв будет жуткий. Тьма эмиссаров. Стоят строем. Десятки тысяч. Не бродят. Ждут приказа. Смотрят на восток. Я много путешествовал. Я изучал Стазис. Перед атакой. Во время волнений. Эмиссары поют. Слышали песни эмиссаров?
– Да уж, приходилось слышать много раз и неоднократно, – сказал воевода.
– Твари эти всегда воют. Спать мешают, – сказал пан Корча.
– Кажется, что вой, – согласился Синклер. – Не просто вой. Он имеет тональности. Оттенки смысла. Я могу уверенно. Сказать, что сейчас. Эмиссары Москвы. Поют боевой клич. Песню Грядущего Покоя. Атака скоро.
– Это все, Синклер? – спросил князь. – Признаться, я ожидал более подробного изложения и более весомых аргументов.
– Есть и еще, – сказал Синклер.
Коршун кашлянул и робко поднял руку, как школьник на уроке.
– Князь, могу я задать вашему гостю несколько вопросов?
– Для этого я вас и позвал, Виталий Александрович, – сказал князь.
– Синклер… кажется, вас так зовут? – спросил Коршун.
«Ты же прекрасно знаешь, как меня зовут», – подумал Синклер.
– Да, – ответил он.
– Могу я попросить вас снять перчатки и положить вашу левую руку в центр стола, чтобы все присутствующие могли ее наблюдать?
«Пакость очкастая», – подумал Синклер.
– Зачем? – спросил он.
– Вы увидите, – сказал Коршун и улыбнулся.
– Нет причин, – ответил Синклер.
– Дорогой мой, это просто рука, – сказал Коршун. – Хотите, я вам свои руки покажу? Вот они, смотрите, пожалуйста.
Глава службы безопасности отвернул манжеты офицерской куртки и стянул перчатки. На левом запястье переливалась клановая татуировка Хлеборобов. Он помахал ладонями в воздухе, чтобы все находящиеся за столом могли их видеть.
– Вы меня подозреваете. В чем? – спросил Синклер.
– Пока ни в чем, Синклер, – сказал Коршун. – Но ваше нежелание выполнить элементарную просьбу скоро вынудит меня подозревать вас черт знает в чем. Я же не прошу танцевать гопака и не желаю вас унизить. Просто покажите левую руку.
Синклер помедлил. Наконец он отвернул рукав плаща и снял тяжелую, потертую кожаную перчатку. И положил ладонь на стол. На левом запястье виднелась почти бесцветная, но однозначная гербовая татуировка – перекрещенные меч и рог с вином, а на заднем плане – ряд пляшущих человечков.