Современные дамы не думают о том, что надеть на очередное чаепитие, а выбирают себе шпагу поудобнее и отчаянно ищут патроны к своим обрезам. Современные кавалеры не думают о том, какой остроумной шуткой поразят все мужское сообщество во время перекура, они идут на рискованные задания, чтобы заработать крышек и прокормить семью ещё один день. Одно событие, один неверный виток истории — и люди вновь вернулись к первобытным инстинктам.
— Вы так уверены, что она не покончит с моей жизнью по дороге.
— Абсолютно. Сама убедишься в этом, — пожал плечами Роланд. — Но я позвал тебя не за этим.
Джоанна посмотрела на него — и в её глазах читался немой вопрос: зачем же?
— Дело в том, что я заметил, как тебя интересует, что же случилось с моей мамой, хотя ты и пыталась не подавать виду.
— Роланд… — Она протянула руку, чтобы положить ему на плечо, но в последний момент передумала и бессильно уронила её. — Я понимаю, что это очень тяжело — рассказывать об этом. Мне не хочется снова ворошить твои воспоминания, от которых и так иногда тяжело уснуть.
— Вот и славно, — на лице Роланда появилась улыбка, от которой разило горечью потери, и сердце миссис Джексон защемило в груди: женщина могла только представлять, что пережил юноша. — Может быть, потом…
— Договорились, — резидентка Убежища 111 улыбнулась лишь на миг и удалилась к крыльцу дома, где остальные члены семьи уже вышли проводить её. Роланд постоял немного, вперившись взглядом в землю, собираясь мыслями, а потом и сам зашагал за миссис Джексон.
***
Когда леди Джексон покидала особняк Миллеров, она резко осознала, что уже успела привязаться к ним за столь короткий строк. Они были воплощением хоть и не идеальной, но такой уютной семьи: заботились друг о дружке, стояли горой за любого из них… Дом, полный детишек и интересных книг (хотя в самой библиотеке Джоанне не удалось побывать — доступ к ней был только у членов семьи), где готовы устроить столь радушный прием фактически незнакомке. И хотя солнце для этой семьи теперь светит тускло из-за потери их матери, их искренность и добродушие не угасли. Хотя миссис Джексон удивило их отношение к Кейт. Наверное, ей просто ещё не понятны законы пустоши, повадки и суждения местных жителей.
Она видела в Миллерах ту семью, которую хотела бы воссоздать, но ей, увы, было это не суждено. Её бесплодие перечеркнуло все планы женщины на счастливую, крепкую семью, полную детей, счастья и любви. Пусть она не любила Нейта как мужчину, пусть он был весьма скрытен и холоден с ней, он бы всё равно был хорошим отцом… С горечью Джоанна осознала, что её семейные отношения никогда не были пропитаны такой любовью, как у Миллеров: в детстве и юности в родовом гнезде Харрисов она жила как на иголках, опасаясь гнева матушки, требовательность которой не имела границ — ведь будущая невеста из Джоанны должна была вырасти просто образцовой и получить для себя самого лучшего кавалера. После замужества её ждали частые командировки мужа, пустой дом и некрепкие супружеские узы (даже спальни они делили порознь, но иногда Нейтан за ужином просил её явиться к нему ночью для исполнения супружеского долга). Но поговорка о том, что супруги, женившиеся не по любви, со временем становятся хорошими приятелями, оказалась правдивой, хоть и наполовину в их случае. Да, мистер Джексон стал более открытым с ней, начал обсуждать политику и происходящие в стране события, но она все ещё чувствовала некоторую отстраненность от него. Но он скучал, когда был на фронте, и, хоть и редко, писал подробные письма, заставляя Джоанну всегда плакать и перечитывать их. Возможно, он любил её.
Что такое семейная любовь, юная Джоанна чувствовала лишь во время летних каникул, когда ей разрешали приезжать к дедушке и бабушке на каникулы. Мистер Реджинальд Харрис в свое время был одним из лучших часовщиков Бостона, но, почувствовав приблизившуюся старость, покинул мегаполис и переехал вместе со своей супругой Роуз ближе к Атлантическому океану, заливу Массачусетс. Старички искренне любили единственную внучку и пытались привить ей самые лучшие качества, но не посредством постоянного их «вталкивания» в голову бедной девочки, как-то делала её мать, а мудро, ненавязчиво и всегда с любовью. Они читали ей на ночь сказки (всегда — по очереди), устраивали пикники у океана, бабушка учила её печь пироги, а дедушка водил на прогулки в парк. Наверное, если бы не их воспитание, Джоанна выросла бы совсем другой…
На дорогу ей дали небольшой узелок, в котором, предположила Выжившая, ей восполнили её запас лекарств, а также дали немного свежей, не консервированной еды хотя бы на первое время. Но главным подарком была подробная карта, которую с любезностью предоставила ей Скарлетт. На неё путешественница нанесла множество полезных пометок: дружественные поселения, где можно получить ночлег (не за «спасибо», конечно), обиталища рейдеров (в основном — заброшенные заводы и фабрики, реже — закоулки Бостона); красным черепом были обозначены места группирования неких «супермутантов» и «стрелков». Новые термины заставили миссис Джексон вопросительно поднять брови, однако она была уверена, что ничего хорошего под этим названием её не ждет. На юго-западе, судя по пометкам, находилось некое «Светящееся море», обозначенное как особо радиоактивная зона. На востоке — база Братства Стали, о котором у Джоанны остались смутные воспоминания из рассказов Роланда. А ещё — залив Массачусетс.
Но главной целью для неё был далёкий Даймонд-сити, находящийся чуть ниже и западнее центра карты, на окраине Бостона. Добираться до него следовало ой как осторожно: его заброшенные улицы населены разномастными недружелюбными обитателями, что будут атаковать их с Кейт, не задумываясь. К счастью, Скарлетт прочертила безопасный путь по закоулкам города, ещё не занятым другими.
Если с маршрутом проблем не возникало (Джоанна даже продумала, где им остановиться на ночь), то с её напарницей — напротив. Кейт попросту ненавидела и не уважала её, постоянно демонстрируя это. Всю дорогу она всячески пыталась скрасить «приключение», бывшее ей явно в тягость, придираясь к женщине или же задавая каверзные вопросы. Так она узнала о прошлом миссис Джексон, которое та описала фрагментарно: поведала о муже, положении в обществе, семье, довоенных временах и попадании в убежище… Если её и впечатлила эта история, виду Кейт явно не подала, а даже наоборот, критиковала её действия. На рассказ о том, как она спасла Роланда, та лишь презрительно фыркнула и ответила, что если бы она не встретила Миллера, гнил бы сейчас её труп на солнце в том безымянном городишке, обворованный до последней нитки рейдерами.
Леди Джексон пыталась было разузнать у девушки хоть что-то о ней, но та лишь рявкала: «Отвянь, дурёха» и отворачивалась, ускоряя шаг. Последним прозвищем, кстати, она и заклеймила Джоанну, недоумевающую от того, откуда на её голову свалилось такое «счастье». Миссис Джексон предполагала, что такое агрессивное поведение девушки вызвано тем, что она отчаянно пытается бороться с собой и не употреблять очередную дозу наркотика. Да и сближаться не собирается, тем более — хотя бы на несколько миллиметров приоткрыть душу. Но Кейт всё же ещё шагает рядом с ней. Она могла бы легко отстрелить ей полголовы из своего дробовика, как только они покинули врата особняка Миллеров. Это даже вызывало у Выжившей своего рода уважение, однако она побаивалась Кейт и её переменчивых настроений, вечных придирок и насмешек.
— Так что, ты даже стрелять не умеешь?
— Увы, но практики у меня в этом деле не было.
— Боюсь, что единственная для тебя станет последней, — мрачно добавила Кейт, а потом неожиданно разговорилась: — Лучше уж тогда шпагой маши, — она кивнула на оружие, прикрепленное к поясу женщины, — авось, да как-то попадешь. И то не факт. Патроны береги. Они сейчас — на вес золота: за двести лет перестреляли все, что только можно. Заводы стоят, никто новые отливать не собирается, а военные базы часто охраняются либо роботами, либо ошалевшими от такой «радости» рейдерами. Так что приходится всяким мародерам попотеть, чтобы найти боезапас, и продают они его по соответствующей цене.