Джоанна обернулась к ней и, завидев потуги своей новообретённой подруги, поспешила на помощь, отвлекаясь от сдирания намертво приклеившихся к дровяной плите пятен жира. Она забрала из её рук тряпку, ополоснула в глубокой миске и, показав, как следует выжимать, быстро ликвидировала последствия «уборки» Америки.
— Потому, что ты собираешься жить у меня до того, как переселишься в Квинси и отработаешь это.
— Я бы лучше крышками заплатила, — проворчала девушка, выглядящая слегка смущённой от своей неумелости. — На корабле дети Уинфреда таким не занимались. Всё выполняли либо жестянки, либо купленные отцом рабы.
— Увы, я не собираюсь покупать ещё кого-то, чтобы убрать этот дом.
Выжившая вздохнула, вспомнив, сколько комнат ждали их уборки, уже не говоря о мгновенно ставшей ей ненавистной плите. Они прибыли к её родному дому в Пристанище ещё вчера, но поздно вечером, и сразу завалились отдыхать. Наутро же Джоанна бесцеремонно растолкала спящую в гостевой комнате девушку и заявила, что нуждается в её помощи. Та, конечно, была не особо в восторге. Тем не менее, ей-таки пришлось.
Джоанна же пыталась таким образом отвлечься от наседающих мыслей, которые сразу атаковали сознание, стоило ей хоть немного расслабиться. Мыслей о том, каким должен быть их разговор с Жадин — и где её подловить. О том, что станет с Содружеством, если Выжившая-таки решится на это. О том, как жить дальше по её возвращению назад, домой, ведь она совершенно не имела понятия.
А ещё впереди её ждал тяжёлый разговор с семейством Миллеров. Они с Валентайном договорились (всё ещё стараясь редко пересекаться взглядами всю дорогу) пойти к ним через неделю — того ждали какие-то дела в Добрососедстве, Джоанну же — возвращение домой.
Когда двести лет назад столовая, а сейчас кухня была полностью убрана, Америка ломилась от усталости, а Выжившая всё ещё была преисполнена энтузиазма и желания покончить с этим в ближайшие два дня, они перешли к гостиной.
— Что делать с этим? — спросила Америка, глядя на обломки рояля, оставленные у окна.
Джоанна вздохнула. Ей было тяжело смотреть на поверженного друга, никак не поддающегося восстановлению, а ещё в душе таилась обида на саму себя за ту вспышку гнева, которую она не смогла обуздать. Это её руки уничтожили такой бесценный на пустошах инструмент, её разум отключился, пока они наносили и наносили по нему удар за ударом, не собираясь останавливаться, пока он не был окончательно повержен. И хотя сейчас она бы всё равно не смогла достойно на нём сыграть, возможно, когда-то… Мотнув головой, Выжившая отогнала прочь ненужные мысли. Для сожалений о содеянном у неё ещё будет время.
— Разберём на растопку печи, — распорядилась наконец женщина. — Внутренний механизм же… не знаю. Спрошу кого-то из местных, вдруг им пригодится железо… или из чего бы ни был он сделан.
Америка кивнула на её слова и как обычно тактично промолчала, не начав расспрашивать Джоанну об этом, за что она была благодарна. Они принялись за работу, попеременно переговариваясь. Стерев пыль с граммофона, с которым была связана одна весьма простая, но занимательная история, Выжившая почему-то никак не хотела уходить, положив на проигрыватель ладонь. А затем, словно опасаясь, что успеет передумать, она потянулась к стопке с пластинками и выудила первую наугад. И вскоре на всю гостиную полилась нежная мелодия о учёном, пытающемуся во что бы то ни стало построить машину времени, дабы спасти свою любимую. Америка отвлеклась от своей работы и подняла голову, наблюдая за действиями подруги.
— Никогда не видела ничего подобного, — заключила она. — И не слышала.
— Правда? Это граммофон.
— Я бы хотела разобрать его. А затем посмотреть механизм.
— Думаю, не стоит, — поспешила остудить её пыл Джоанна. — Через него люди прошлого слушали музыку. А ещё танцевали под его аккомпанемент.
Песня сменилась на другую, более энергичную, от которой тут же хотелось пуститься в пляс несмотря на мрачность её текста.
— Эта мне нравится больше, — заключила девушка. — Хоть я никогда не слышала подобных. В Мохаве по радио поют только о Джонни и его гитаре. И всё.
— Я рада, что мне не довелось это слышать, — хмыкнула Джоанна. И то ли на её решение повлияла ностальгия по старым временам, то ли боевой настрой музыки, то ли внезапный порыв вдохновения, но она отложила тряпку на журнальный столик и повернулась к Америке, задорно стрельнув глазами. — Хочешь, научу тебя танцевать?
— Это не самая лучшая идея, — мотнула головой Америка.
— Да ладно! Я видела, какая ты ловкая в бою. Почему ты думаешь, что у тебя не получится с танцами?
Она взяла за руку всё ещё немного противящуюся подругу и вывела её в центр комнаты.
— Для начала… танцоры делали шаг друг к другу, а затем — быстрые два назад, — проговорила Джоанна и подкрепила свои слова действиями. Америка повторила за ней, всё ещё сохраняя выражение скепсиса на лице. — Затем же… — она подошла к Америке и хлопнула в ладоши, — один них брал другого под локоть и начинал кружить по всему залу, стараясь не зацепить других танцующих… и не закружить партнёра до головокружения, конечно. — Америка хмыкнула. — А потом танцоры менялись друг с другом, так что ты никогда не знал, с кем тебе доведётся танцевать в следующий момент.
— Забавно, — хмыкнув, заключила девушка и, отпустив её локоть, галантно отплыла в сторону. Затем же приподняла воображаемую шляпу, благодаря за танец. А в следующий же момент её скрутило в приступе кашля.
«Пора запалить эту спичку и сжечь всё дотла!» — заключил певец на последних нотах мелодии, и она оборвалась. Выжившая уже этого не слушала, а метнулась на кухню за водой.
— Спасибо, — выдохнула Америка, когда выпила целую бутылку воды и приложила её ко лбу, чтобы охладиться. — Видимо, мне противопоказаны быстрые танцы.
Джоанна вздохнула. Состояние здоровья подруги всё сильнее и сильнее тревожило её. Похоже, она была права — ей правда стоит осесть на одном месте и не испытывать судьбу, ведь кто знает, будет ли она милостива к ней в следующий раз.
— Думаю, что на сегодня с тебя хватит, — проговорила женщина, оглядывая наполовину убранную комнату. — Пойди лучше отдохни.
— Нет, — неожиданно запротестовала та. — Я не настолько слабая. Просто ещё не научилась контролировать дыхание. И не следовала советам Дафния. Да и дом твой пыльный. Вот меня и схватило. Если уберемся… мне станет лучше.
— Ладно, — Выжившая поднялась. Раньше она бы начала горячо переубеждать Америку оставить работу и целый день проваляться, бездельничая. Сейчас же ей было понятно, что это покажет её слабости и изъяны, чего её знакомой демонстрировать точно не хотелось. — Но только теперь я попрошу тебя перебрать несколько шкафов и выбросить оттуда всё ненужное. Можешь заодно забрать и продать всё столовое серебро. Мне оно больше ни к чему.
— А ты была богатой, — заключила Америка, оглядывая убранство гостиной и примыкающей к ней библиотеки, даже несмотря на то, что половина вещей отсюда пришла в негодность или была выброшена. — Только сейчас заметила.
— И да, и нет, — последовал ответ Джоанны.
Она изъяла пластинку и спрятала её обратно. Приступ веселья закончился и на его место вернулась суровая действительность, в которой она, Джоанна, вновь была страшной пираткой, а не утончённой леди из прошлой эпохи. Впрочем, её это вполне устраивало.
***
Когда спустя полторы недели её дом вновь был относительно чист и ухожен, всё ненужное барахло оттуда с попеременным успехом продано (Джоанна не могла поверить, как раньше держалась за все эти безделушки, кажущиеся сейчас такими пустыми и дешёвыми), а Америка вновь очутилась за вратами Квинси, только в этот раз — чтобы остаться там навсегда, Выжившая пришла к Даймонд-Сити, дабы решить оставшуюся невыполненную задачу, каждый день мучившую её перед сном.
Однако перед тем, как свернуть в знакомый проулок и очутиться перед дверьми детективного агентства, женщина зашагала к зданию «Общественных событий», ведь кое-что ещё всё никак не давало ей покоя.